— Господи!

— Ну, я рядом буду, послежу… Ну… все, пожалуй! Уфф… Перчатки с меня сними… Ага…

Подойдя к рукомойнику, Артем снял маску и тщательно вымыл руки.

— Больная спать теперь будет. Часов шесть проспит, как минимум. Гедонал — он уж такой…

* * *

Артем нынче ночевал «дома». Или, как сказала Аглая — «на квартере». Сама же помощница осталась с больной на всю ночь — ее была очередь.

— Ты, ежели что — за мной беги, не стесняйся! — уходя, напутствовал доктор. — Да! Пять рублей за инструменты — как считаешь, дорого?

— Так ведь, Иван Палыч — даром почти! В городе, мыслю куда б дороже взяли. А так… Земство за вас за квартиру столько платит.

«Ага. За квартиру платит земство. Теперь еще глянуть, наконец, что это за квартира!»

Где жила Аглая — и сам он квартировал — Артем уже знал. Видел, откуда прибегала девушка, приносила щи да кашу… Невдалеке от церкви изба. Хорошая, просторная — по фасаду аж четыре окна. Тесовая крыша и резные ставни. Не у каждого в деревне такая изба, отнюдь не у каждого.

Все так, однако, видно уже было: тут бы хорошо крышу подлатать, забор бы поправить, да и во хлеву б починить хорошенько ворота — а то ведь кое-как… Мужской руки не хватало. Понятно — война. Война… Первая Мировая… Почти всех мужиков уже загребли.

«Та-ак… — поднимаясь по ступенькам крыльца, рассуждал про себя доктор. — Первая Мировая война кончится… кончится… В восемнадцатом году, кажется… Эх, знать бы лучше историю, а то позабыл все! Да, в восемнадцатом… Еще этот… Брестский мир! И в России — революция. Две! Февральская и Октябрьская. Временное правительство, Ленин… Х-ха! А Субботину-то недолго жировать осталось! Скоро и раскулачат уже. Будет тебе марафет! В Сибири…»

— А, Иван Палыч! Наконец-то, повечерять пришли! А то все в трудах, в трудах…

В горнице доктора встретила женщина лет сорока, вполне себе симпатичная, но с морщинистым лицом и грубыми крестьянскими руками. Длинные юбка, кофточка из плотной серой ткани с красивыми деревянными пуговицами и кружевами. Две косы тщательно обвязаны на голове — прическа! Ну да, дома-то в платке чего ходить?

— Ну, Иван Палыч, проходите уже… Как раз только что коровушку подоила… Садитесь-ка за стол, да давайте молочка парного!

За широким столом, располагавшимся справа от входа, на лавках вдоль стен и на скамье уж сидели ребятишки — две смешливые девочки лет по двенадцать и мальчик возрастом чуть помладше. Все босые — в избе же — девочки в длинных цветастых платьях, с косами, мальчик же — в серо-зеленой косоворотке, подпоясанной узеньким наборным поясом, и такого же цвета штанах. Серые глаза, темные, как у Аглаи, волосы стрижены «в скобку».

— Здрасьте, Иван Палыч! — искренне обрадовались дети. — Это что же, Аглашка-то наша… скоро настоящая врачиха будет?

— Не врачиха, а докторша! — вымыв по рукомойником руки, молодой человек подмигнул ребятишкам. — Аглая ваша — молодец! Не знаю, чтоб без нее и делал.

Возившаяся у печки хозяйка при этих словах зарделась и украдкой смахнула слезу; видно было — гордилась.

— Ну, давайте кашу… Да вот, молочко, яйца… А хлеб уж какой есть.

Хлеб — каравай — и впрямь был какой-то странный, ноздреватый, серый, с горьковатой отдушкой.

— Лебеды пришлось добавить… Мука-то у Субботина в лабазе — гривенник за фунт! А до войн-то по две копейки была! Как так-то?

Еще похлебали какого-то варева — по вкусу, крапивный суп с овощами… За столом много не болтали — кушали степенно, перекрестясь на божницу в красном углу.

— Поели? — наконец, осведомилась хозяйка.

«Как же ее зовут-то? — запоздало подумал Артем. — Ах, не спросил у Аглаи… совсем забыл. Неудобно».

— Мам мы на улицу!

— Козу отвяжите — да в хлев. Да полить не забудьте.

— Подоим, матушка, ништо! А потом можно побегать?

— Набегаетесь ишо… Ох, Иван Палыч… Как муж на войну ушел — так никого сладу. С полгода назад забрали. Письмецо недавно прислал! Где-то он в Перемышле, что ли… Повезло — в обозных. Ну, так он всю жисть с лошадьми…

Убираясь на столе, женщина вдруг искоса глянула на постояльца:

— Иван Палыч… А вправду вы Аглаю хвалите?

— Да уж конечно!

— Да-а… Вы не смотрите, она хоть и не грамотная, да девка умная, шустрая…

— Грамоте бы её не худо б…

— Да хотела в школу отдать… Так тятенька все — зачем девкам грамота, да замуж никто не возьмет! Так и не отдали… Ой! Иван Палыч! Вы ведь завтра в управу? За жалованьем?

«Вот! Все уже знают, что завтра в город за зарплатой надо. Один я особо не в курсе! Был…»