— Понял, — кивнул Артем. — Тогда я в кузницу пойду.

Он уже собрался уходить, но остановился. Спросил:

— Книги-то читаете?

— Читаем! — зазвенел радостный голосок. — Мне тятя читал весь вечер, две свечки сожгли!

— Так тебе Никодим читаем книги? — спросил Артем.

— Читает. Я сам то… не могу, — последнюю фразу мальчишка произнес с грустью.

— Ну ничего, научишься еще грамоте, — сказал Артем.

Вместо ответа мальчонка лишь тяжело вздохнул.

— Ладно, пойду тогда в кузницу.

— Дядя доктор, а принесете что-нибудь… ну, книжку?

— Принесу, — улыбнулся Артем и вышел из дома.

Никодим стоял у наковальни, выправляя лемех. Жар от горна жег лицо и пришлось некоторое время привыкать к жару.

— Иван Палыч? — буркнул кузнец, не отрываясь от работы. — Опять с бумажками? Зачастили вы ко мне.

Артём шагнул к верстаку.

— Никодим, помощь твоя нужна.

— Всем моя помощь нужна! — проворчал тот в ответ. Было видно, что кузнец сегодня не в настроении. — И простым крестьянам, у которых вон лемех от плуга повело. И вот докторам! А мне работать нужно, чтобы семью прокормить!

— Понимаю тебя, Никодим Ерофеич. И готов заплатить за твою работу. Но дело и вправду срочное — иначе бы к тебе не шел даже.

Кузнец тюкнул молотом по наконечнику — дзяк!

— Иван Палыч, мне вот Павлуха Рыжий давеча заходил — так вот точно такие же слова говорил.

Дзяк!

— Срочно ему, и дело важное, и никак без меня.

Дзяк!

— Вот теперь и ты с тем же.

Дзяк!

— Мальчонку в больницу привезли, болеет сильно. Чахотка. Кровью кашляет, дышать не может. Умрет, если не поможем. Один аппарат только его спасет.

Никодим опустил молот, его брови сдвинулись, и Артём заметил, как хмурое, почти ворчливое выражение на лице кузнеца дрогнуло. Он вытер пот со лба, подошёл к верстаку.

— Что за аппарат?

— Вот, смотри, я нарисовал.

Кузнец склонился над схемой, его глаза, обычно равнодушные, загорелись интересом. Артём приметил эту перемену: Никодим, всегда угрюмый, ворчащий на лишнюю работу, вдруг стал внимательным, почти жадным до деталей.

— Аппарат, говоришь? — пробормотал он, водя черным от копоти пальцем по чертежу. — Воздух в лёгкое? Это как же… не задохнётся он?

— Не задохнётся, если правильно, — сказал Артем, указывая на схему. — Вот игла, её в грудь, между рёбрами. Через неё воздух подаём, лёгкое сжимается, отдыхает. Каверны — дырки такие в лёгких — перестают расти, бациллы дохнут. Тут трубка нужна, резиновая, и сосуд, вроде колбы, чтобы воздух мерить. А главное — дозировать его, чтобы не переборщить. Давление должно быть точным, иначе беда.

Никодим хмыкнул.

— Колба, трубка… это в уезде искать, — сказал он.

— Колбу я найду, с трубкой тоже проблем не будет — достану.

— Иглу такую длинную я выкую, тонкую, как надо. Но вот воздух… как его дозировать?

— Вот в том и загвоздка, — признался он, глядя Никодиму в глаза. — Я поэтому к тебе и пришел.

— Ты объясни, доктор, подробнее — какая подача, как регулируется.

— Вот смотри, — он ткнул в чертеж. — Колба будет показывать, сколько воздуха идет, но подавать его надо плавно, по чуть-чуть. То есть какой-то регулятор должен быть. В городах машины специальные есть, а у нас… я думал, может, шприц, но он мал. Без этого элемента всё зря.

Никодим замер, его брови сдвинулись, а губы сжались. Он молчал, словно прокручивая в голове что-то своё, и вдруг, без слова, повернулся и ушёл в тёмный угол кузницы, где стояла дверь в кладовую. Артём услышал скрип, шорох, и через минуту Никодим вернулся, держа в руках странный предмет — небольшой кожаный мешок, сшитый грубыми нитками, с деревянной трубкой на конце и медным клапаном.

— Что это? — спросил Артём, рассматривая странный предмет.

— Кузнечные меха, — сказал он, загадочно улыбнувшись. — Небольшие, для тонкой работы. Мне уж не нужны, пылью поросли. Но смотри, — он сжал мешок, и из трубки с тихим шипением вышел воздух. — Жмёшь плавно — воздух идёт ровно. А тут, — он указал на клапан, — можно затянуть, чтобы поменьше шло. Колбу вашу приставим вот сюда, у раструба, метки нарисуем — и будет видно, сколько воздуха проходит. Как думаешь?

— Никодим Ерофеич! — воскликнул Артём, — да ты гений!

Никодим хмыкнул, но его глаза блеснули, и Артём заметил, как кузнец, обычно угрюмый, словно расправил плечи.

— Ну скажешь тоже, Иван Палыч, — буркнул он, но уголки губ дрогнули в улыбке. — Какой я гений? Неси колбу и остальное, а я слажу тебе аппарат — меха подгоню, клапан проверю. И иглу к утру выкую. Будет тебе аппарат, поможем мальчонке, раз такое дело.

Возвращался в больницу Артем как на крыльях, не бежал — летел. Если все получится и Никодим сможет смастерить нужный аппарат, то можно лечить туберкулёзных гораздо эффективнее.