— Несколько месяцев, — ответила я, подозревая, что сегодня будет необычный сеанс.

— Благодаря вам я до сих пор жив и порой даже чувствую себя счастливым. Вы, Аня, сотворили чудо.

— Это не чудо, Курт, а терапия. Вы – хороший пациент, следуете моим рекомендациям и делаете успехи. Думаю, настало время прекратить сеансы. Вы можете двигаться дальше уже без моей помощи.

Я старалась, чтобы голос звучал твердо, но без резкости.

— Я не возражаю, — улыбнулся Курт. Его карие глаза, не отрываясь, смотрели на меня. – Раз я теперь не ваш пациент, давайте поужинаем вместе? В баре у Джо или можно съездить в Хоупфул-Сити. Я знаю отличный китайский ресторанчик, где не проверяют документы.

Мне стало неловко. Я тепло относилась к Курту. Он здорово помог мне с квартирой. Давал продукты, нужные вещи. Направлял ко мне пациентов. Все же я осознавала, что ничего не чувствую к нему, кроме дружеской симпатии, и не желала вводить его в заблуждение.

— Спасибо за предложение, Курт, — начала я и увидела, как его глаза вспыхнули надеждой. – И все же я не могу ужинать с вами. Вы – добрый, замечательный. Просто я привыкла быть в одиночестве и не желаю ничего менять.

— Аня, так нельзя, — в его голосе слышался упрек. – Вам пора оставить прошлое и жить дальше. Вы – молодая, красивая. Ни к чему вести жизнь монашки. Здесь, в Трущобах, я понял, что наша жизнь скоротечна и может оборваться в любой момент. Давайте насладимся каждым таким моментом и постараемся стать счастливее.

— Уверена, так и будет! – кивнула я. – Вы найдете себе подходящую пару. Ту, которая будет любить и ценить вас.

Я встала, чтобы показать, что разговор окончен. Он продолжал сидеть.

— Курт, я не хочу с вами встречаться, — сказала я. Черт, получилось грубо!

Он вспыхнул, сжал губы, поднялся и направился к двери. Сделал несколько шагов, обернулся, его глаза пристально смотрели на меня:

— Вы еще передумаете. Я терпеливый, умею ждать. Я готов ждать вас, Аня.

Он вышел, а я все стояла и глядела на желтые розы. Их яркие бутоны вызывающе кричали мне, что так не должно было случиться. Где-то в работе я допустила ошибку, позволила ему думать, что между нами могут быть чувства. Я дотронулась до цветов и отдернула руку, уколовшись об острые шипы.

— Ты уже закончила? – раздался звонкий голос. Я подняла глаза – в дверях стояла яркая, как роза, Жасмин и приветливо улыбалась.

— От кого цветы?

— Курт принес. Расплатился за сеанс, — скупо ответила я, надеясь, что она не будет расспрашивать.

— Клеит тебя. Иначе с чего ему носить тебе цветы? Красивые!

Она подошла к столу и осторожно потрогала пальцем желтые бутоны.

— Нравятся? Забирай себе. Все равно здесь им не место.

— Спасибо, — улыбнулась Жасмин, взяла букет и опустила лицо в ароматные лепестки.

— Слушай, подруга, — ее голос вдруг стал серьезным. – В наш блок снова приходили парни Эла. Разыскивали тебя.

— Меня? Зачем?

— Прошел слух, что тебя видели с Иваном. Они считают, ты можешь вывести их на красавчика.

— Так они не прекратили поиски? Все еще разыскивают Ивана и Кристи?

— Кристи им до фонаря. Спрашивали только про Ивана.

— Странно, — задумалась я. – Зачем он им понадобился?

— Я тоже удивилась и решила тебя предупредить. Вам с ним лучше не показываться на людях.

Скрипнула дверь, и на пороге появился следующий пациент, Аарон Фейт. Мы с Аароном давно знали друг друга. Как и другим изгоям, ему пришлось пережить горе. Несколько лет назад в автокатастрофе погиб его сын. Аарон вез мальчика на футбол, когда в машину на большой скорости врезался грузовик. Аарон не пожелал стирать память об этой трагедии. Предпочел обратиться за помощью к психотерапевту.

Когда я переехала в Трущобы, Аарон нашел меня и сказал, что ему снова нужна помощь. Жизнь в Трущобах изменила многих. Не все могли вынести отсутствие комфорта, нормальной еды. Да и криминальная обстановка на улицах отнюдь не способствовала ощущению безопасности. Кто-то не выдерживал, возвращался в Хоупфул-Сити и сдавался патрульным. Другие, такие, как Аарон и Курт, выбрали психотерапию.

— Аня, прости, я немного опоздал, — сказал Аарон вместо приветствия.

Я тепло улыбнулась, кивнула. Невысокий, худощавый, с тревожными черными глазами, Аарон невольно вызывал участие. На улицах Трущоб ценили физическую силу, выносливость, и щуплое сложение Аарона совсем не подходило под местные реалии. Он работал в Центре, отвечал за раздачу продуктов и часто подвергался нападкам и оскорблениям недовольных. Тех, кто считал, что сосед получил больше или лучше. Аарона часто поколачивали пока он, наконец, не приобрел пистолет, чтобы охлаждать пыл самых несдержанных клиентов. Пистолет – оружие грозное. И от Аарона отстали.

Я знала, что Аарон уже давно живет в Трущобах и знаком с большинством здешних изгоев. Как многие тихие, незаметные люди, он обладал чрезмерным любопытством к жизни других. Не было в Трущобах человека, который знал о каждом из нас так много, как Аарон. От того некоторые изгои, желая получить информацию, обращались к нему. Я подозревала, что его помощь не всегда бескорыстна, но не осуждала за это. Каждый выживает, как может.

Жасмин и Аарон переглянулись. Он знал о наркопрошлом девушки и в начале знакомства предостерег меня, что той нельзя доверять. Я ничего не сказала Жасмин, но та словно чуяла недоброе отношение и не могла удержаться от колкостей при встречах с Аароном.