Я любил его. Мне нравилось, как он улыбался, и как он поддразнивал, и как он обожал свою мать. Мне нравилось все в нем, и в его семье, и в этом дне. Я чувствовал себя как дома. В мире. Полностью цельным, любимым и принятым. Но я не мог этого сказать. Я не мог выразить это словами. Вместо этого я сосредоточился на соусе, на приятных запахах сахара, корицы и спелых, терпких фруктов.

Он был прав. Пахло потрясающе.

– Как День благодарения и Рождество в одном флаконе, - сказал я.

Его улыбка стала шире. Его рука задержалась на моей спине, почти переходя в ласку. На полсекунды я подумал, что он собирается поцеловать меня на глазах у своей матери.

Я испытал одновременно разочарование и облегчение, когда он отошел.

Еда была великолепной. После, мы все сидели за столом, слишком сытые, чтобы есть дальше, но и спать пока не хотелось.

– У меня есть идея, - сказала Труви, поворачиваясь ко мне и Джун.
– Почему бы вам не поиграть для нас?

– Прямо сейчас?
– спросила Джун.

– Почему бы и нет? Мы пропустим концерт, но, по крайней мере, услышим ваше выступление.

У меня подскочило давление, как всегда, когда я думал о концерте.

– Н-н-нет, - пробормотал я. Но Джун уже схватила меня за руку и потянула к пианино.

– Это так неловко, - пожаловался я, когда мы сели на скамью.

– Это не так! Это всего лишь моя семья. Кроме того, это будет хорошая тренировка. Мы не играли ни перед кем, кроме Ника и Амелии. Это будет похоже на генеральную репетицию.

С такой логикой было трудно поспорить, как бы мне этого ни хотелось. И вот мы сыграли.

В первый раз я несколько раз промахивался.

– Видишь?
– Я зашипел на Джун.
– Это ужасная идея!

– Это была пробная попытка. Теперь мы разобрались с недостатками. Давай повторим.
– Так мы и делали, снова и снова на протяжении всего оставшегося дня. В конце концов, я был рад. К концу вечера я мог сесть с Джун и сыграть эту песню, не чувствуя, что у меня может начаться учащенное дыхание. После этого концерт показался мне чуть менее пугающим.

Они уехали около девяти вечера, Джун отправилась домой, в свою квартиру, а их родители - в свой номер в отеле. Без них в квартире Ника было на удивление тихо и пусто.

– Мне определенно нравится твоя семья, - сказал я.

Он улыбнулся, его взгляд был отстраненным, но счастливым, и я понял, что он думает о них.

– Мне они тоже нравятся.

– Твоя мама отлично готовит.

Он приподнял брови, поддразнивая меня.

– А я нет?

– Твоя мама не боится добавлять соль.

– Вполне справедливо.
– Он рассмеялся. Его улыбка смягчилась. В ней появилось что-то нежное.
– Я рад, что ты был здесь.

Мое сердце замерло, и я опустил голову, не зная, что ответить. Я тоже рад, что я здесь. Ты прекрасен. Давай перестанем быть такими одинокими. Но я ничего не сказал. Мы сидели в тишине, оба уставившись в телевизор, хотя я не был уверен, что мы его смотрим.

Это было смешно, то, как мы внезапно напряглись. Мы сидели бок о бок на диване, как это часто бывало, но мне казалось, что мы балансируем на краю обрыва, наклонившись вперед и глядя на пропасть. Я ощутил сладостный зов притяжения.

Он положил руку мне на плечо. Мое сердце бешено заколотилось, когда он притянул меня к себе.

– Ник?
– Прошептал я.

– Ш-ш-ш, - успокаивающе произнес он, обнимая меня. Он погладил меня по волосам и поцеловал в макушку.
– Только это, хорошо? Я скучаю по этому.

Я закрыл глаза и проглотил комок в горле. Как он мог делать меня таким счастливым и в то же время таким печальным одновременно?

– Все в порядке? – спросил он.
– Если ты не хочешь...

– Это хорошо. Я тоже скучаю по этому.
– Я прижался к нему, вздыхая от ощущения его рук, обнимающих меня. Мягкое прикосновение его губ к моим волосам. Он был сильным и теплым, и от него так хорошо пахло. Все это было душераздирающе удобно и знакомо.

Только это.

Этого достаточно, подумал я.

На данный момент.

В ПЯТНИЦУ после Дня благодарения погода испортилась, и по мере того, как темнело небо, портилось и настроение Ника. Он выглядел подавленным, и я понятия не имел почему. Он старался изо всех сил поддержать свою семью, но я чувствовал, что за его веселой внешностью скрывается горе. В предыдущие дни я чувствовал близость с ним, но теперь он снова был отстраненным, хотя и по-прежнему дружелюбным. Я подумал, не связано ли это с тем, что мы обнимались на диване прошлой ночью, но заподозрил, что за этим кроется нечто большее.