Очарование, которое я вдруг отчаянно захотел игнорировать.

– Так ты один?
– Спросил я, оглядывая коробки.
– Я подумал, может, тот парень с татуировками...

Я замолчал, задаваясь вопросом, не был ли он слишком личным, и надеясь, что не обидел его, предположив, что он гей, но он улыбнулся.

– Сет? Нет.
– Он наклонился немного ближе.
– В данный момент я ни с кем не встречаюсь.

Мое сердце бешено заколотилось. Я всего лишь хотел завести светскую беседу, чтобы отвлечься от того, какой он привлекательный, а получилось, что все стало в сто раз хуже. Смысл его слов наполнил меня чем-то, что было отчасти ужасом, отчасти абсолютной радостью. Я не был уверен, что смогу заговорить без того, чтобы не проявилось мое прежнее заикание.

– О, - все, что я смог сказать.

Он наклонился ближе, и я почувствовал необходимость встретиться с ним взглядом. У него были темно-синие глаза, и они сверлили меня взглядом с прямотой, которая нервировала.

– Ты одинок?

Да! Да, я одинок .

Следом за этой мыслью пришел тот факт, что он понятия не имел, насколько я облажался.

– Э-э-э...

Но прежде чем я смог сформулировать ответ, прежде чем я смог заставить свой тяжелый язык заговорить, его настроение изменилось. Напряженность его взгляда исчезла, а плечи опустились. Его игривость уступила место чему-то новому.

Сожаление?

Он откинулся на спинку стула, глядя на своих собак.

– Прости. Это было неуместно.

Мое сердце все еще колотилось. Моя ладонь вспотела, и я вытер ее о джинсы. Мне пришлось откашляться, прежде чем я смог заговорить.

– Кажется, я первый начал.

Он рассмеялся, но это был не тот смех, которым он смеялся раньше. В этом смехе слышались жесткие нотки.

– Не могу поверить, что я забыл.

– Что забыл?

Он обхватил голову руками и потер лицо, внезапно показавшись усталым.

– Это был долгий день.

Я понятия не имел, что только что произошло между нами, но понял, что злоупотребил гостеприимством. Я встал, и когда он посмотрел на меня, я почувствовал, что он вздохнул с облегчением.

– Приятно было познакомиться, - сказал я. Слова показались мне неуместными. Совершенно обыденными.

– Ты даже не допил свое пиво.

– Да, ладно.
– Я не нашелся, что сказать.
– Может быть, в другой раз.

Это прозвучало глупо, но он все равно улыбнулся мне.

– Мне бы этого хотелось.

Я в одиночестве поднялся по лестнице к себе на крыльцо и встал у перил балкона, глядя вниз, во двор. Берт и Бетти уже были на улице и принюхивались к опавшим листьям и увядшим цветочкам Регины. Небо над головой было безоблачным, звезды яркими и ясными. Прохладный ветерок ласкал мою кожу, и на этот раз мне было все равно, что моя левая рука обнажена.

Это был идеальный осенний вечер, такой вечер, который заставляет каждого ребенка с тоской вспоминать о тыквенных грядках, кукурузных лабиринтах и угощениях. Но я думал не об этом. Я думал о прощальных словах Ника.

Мне бы этого хотелось.

Глава 2

ЭТОЙ ночью мне приснился Ник. Проснувшись, я не смог вспомнить подробностей, но знал, что сон был о нем, и я знал, что это было эротично. Меня не покидало чувство возбуждения, от которого мне становилось не по себе.

С подросткового возраста я знал, что меня привлекают мужчины, я уже давно не мог это отрицать, но почему-то никогда не представлял себя в гомосексуальных отношениях. Многие гомосексуалисты женились на женщинах и строили свою жизнь самостоятельно. Это было то, чего я хотел, не потому, что считал гомосексуальность грехом, а потому, что я уже слишком часто разочаровывал свою мать. Сначала мне не повезло родиться с недостатками. Позже у меня развилось заикание. Потом была старшая школа.

Я не хотел об этом думать.

В любом случае, все это в прошлом. Если бы я остепенился и завел семью, возможно, она гордилась бы мной. Возможно, появление внуков стерло бы мрачное выражение с ее лица.

Конечно, для того, чтобы жениться на женщине, мне реально пришлось бы с ней познакомиться. И встречаться с ней. Мне пришлось бы влюбиться.

Достаточно сложно обходиться без мыслей о Нике Рейнольдсе, затуманивающих мой мозг. И вообще, почему я должен тратить свое время, зацикливаясь на нем? Когда накануне вечером я возвращался домой из квартиры Ника, у меня почти кружилась голова, но в прохладном свете дня события стали казаться гораздо менее романтичными и гораздо более обыденными. Что же произошло на самом деле? Ничего. Я сидел с ним на кухне. Я выпил полбанки пива. Мы обменялись любезностями. Ничего больше. При ближайшем рассмотрении я понял, что на самом деле он никогда со мной не флиртовал. В конце концов, с чего бы ему это делать? Ник был великолепен и уверен в себе, и, вероятно, мог заполучить любого мужчину или женщину, на кого бы ни положил глаз. А кем был я? Однорукий затворник с пограничной социальной тревожностью.

Зачем я ему нужен?

К тому времени, как я услышал, что он вернулся с работы, я почувствовал, что вернулся к нормальной жизни. Я понял, что скучаю по Регине, с которой даже ни разу не разговаривал. Она была краеугольным камнем моей фантазии. Основой моей иллюзии, что моя жизнь когда-нибудь станет нормальной.

Я скучал по ее игре.

Я продолжал в том же духе большую часть недели, то зацикливаясь на Нике, то изо всех сил делая вид, что его не существует. Я видел, как он уходит на работу и приходит домой, хотя сам оставался вне поля зрения. Иногда я видел его на заднем дворе с собаками, но был слишком напуган, чтобы спуститься и заговорить с ним. Мне отчаянно хотелось, чтобы он снова постучал в мою дверь и предложил мне еще пива, но он этого так и не сделал. Я часами обдумывал, как мне подойти к нему, точно планировал, что я скажу, но когда у меня появилась возможность довести дело до конца, мне не хватило смелости. Потом, когда день закончился, и в доме стало тихо как наверху, так и внизу, я лег в постель, ругая себя, говоря себе, что мне просто одиноко, что мне нужен друг, но что меньше всего я думал о том, чтобы найти любовника-мужчину.