После купания у меня возникает другая проблема: я не знаю, во что её одеть. Роюсь в шкафу, с сомнением перебирая вещи. Специальную одежду для землянки мне ещё не доставили. Наверное, мне стоило позаботиться об этом заранее. Но откуда ж мне было знать? Калидита уверяла, что забота о ком-то приносит радость. Пока что я чувствую себя скорее вымотанным.

В итоге я останавливаюсь на своих старых вещах. Понимаю, что это не очень хорошая идея, ведь они всё равно будут землянке велики. Кроме того, в нашем обществе это считается дурным тоном. Кто-нибудь может решить, что я отношусь к землянам точно так же, как к кирийцам. А оттуда и до человекофилии недалеко. Но выбора нет. Замок большой, и в нём может быть довольно прохладно. Особенно для такого маленького существа, как моя землянка. Не хочу, чтобы она простудилась, а потому надеваю на неё мягкую рубашку. Землянка стоит, опустив голову, но время от времени кидает в мою сторону осуждающие взгляды. Видимо, не понимает, для чего нужна одежда. Что с неё взять? Остаётся надеяться, что она не снимет её, когда окажется вне поля моего зрения.

Я вспоминаю про доставленную роботом-курьером еду и спускаюсь к входной двери. Оборачиваюсь и замечаю, что землянка уже стоит в коридоре, уставившись на дверь. Быстро. Всё её тело напряжено, словно бы она ждёт, что дверь вот-вот откроется, и тогда она сможет удрать. Я отмахиваюсь от этой мысли — слишком уж смело думать, будто её мозг обладает высокими когнитивными функциями. Всё-таки земляне менее развиты, чем мы.

Я распаковываю доставленную еду, разогреваю её и выкладываю в миску. Осторожно ставлю её перед ней на пол. Землянка отталкивает её и бросает на меня ещё один осуждающий взгляд. Не поняла, что это еда? Я подвигаю миску ближе. Она снова отталкивает. На лице появляется ещё больше возмущения. Делаю третью попытку.

— Ну же, ешь свою еду! — произношу я настойчиво.

Она вдруг резко поднимается, берёт миску и направляется к столу. К моему обеденному столу. Ставит миску на столешницу, забирается на высокий стул и начинает есть. Но не как животные — грязно и безобразно, она берёт кусочки мяса и овощей и небольшими порциями отправляет их в рот. Я отчего-то думаю, что дай я ей приборы, то она бы ими пользовалась аккуратнее многих кирийцев. Её кто-то научил этому?

Я замираю, не сводя с неё глаз. Прежде мне казалось, что она дикая. Но теперь совершенно очевидно, что это не так. Растительность на моём теле приподнимается от восторга. Сердце бьётся быстрее. Конечно, по инструкции так нельзя. Питомцы не должны забираться на диваны и кресла. Это разрушает иерархию, делает их дерзкими. Но я не могу её прогнать. Она слишком сосредоточена, слишком старательна. И, возможно, впервые за всё это время спокойна.

Я просыпаюсь утром раньше будильника и первым делом иду проверять своего питомца. Она спит в своей лежанке, накрывшись покрывалом с одного из кресел в гостиной. Сама принесла? И пусть оно предназначено совершенно для других целей, я оставляю всё как есть. На стол в гостиной я выкладываю для неё две порции вчерашнего рагу. Я не знаю, сильно ли холодное оно хуже горячего. Но это лучше, чем совсем ничего.

Проверяю землянку в комнате ещё раз и отправляюсь в штаб.

На службе я никак не могу сосредоточиться. То слоняюсь по кабинету, то пялюсь бездумно в доклад разведчиков. Даже проколы подчинённых не трогают меня. Я только киваю, не разбирая, кто и в чём виноват. Все мои думы о том, что сейчас происходит дома. Проснулась ли уже моя землянка? Смогла ли самостоятельно распаковать еду? Не будет ли ей одиноко без меня? (Хотя о чём это я? Конечно же, нет.)

— Что с вами, генерал? — спрашивает Калидита после собрания военачальников. — Вы сегодня будто не в себе.

Вздох срывается с моих губ. Она наблюдательна, как всегда.

— Я последовал твоему совету, — отвечаю, избегая её взгляда. — Завёл себе питомца. Но теперь я не могу перестать думать, как она там.

Моя заместительница улыбается. Эта улыбка раздражающе понимающая.

— Так бывает, когда в жизни появляется нечто дорогое, — произносит она, прикрывая глаза.

— Она живёт у меня всего второй день, — возражаю я. — Она не может быть мне дорога.

— Иногда достаточно одного взгляда, — Калидита пожимает плечами и направляется к двери.

Во второй половине дня на мой коммуникатор поступает звонок с неизвестного номера. Я отвечаю и слышу на другом конце взволнованный голос. Женщина на одном дыхании сообщает, что она сотрудница клинингового сервиса и прибыла в дом для уборки.

— Мне так жаль, господин Тенебрис! — лепечет она слёзно. — Я только открыла дверь, а она, как выскочит мне навстречу! Я даже понять ничего не успела. Ещё и внешние ворота, как назло, оказались открыты. В общем, ваша землянка сбежала…

Дальнейшие её объяснения и извинения я оказываюсь не в состоянии воспринимать. Всё, о чём я могу думать, — как много опасностей может поджидать моего питомца снаружи. Я с силой сжимаю коммуникатор. Как же я зол сейчас! Но не на неё, а на себя. Это я не догадался сообщить клининговой службе о том, что в доме появился питомец. Это я не предусмотрел меры предосторожности. Землянка оказалась ловчее и сообразительнее, чем я предполагал.

Я отменяю все собрания, инициированные мною, и покидаю штаб. Воздух в транспортном шлюзе густой, пропитанный металлическим запахом. Я прыгаю в свой планер и незамедлительно стартую. За стёклами иллюминатора плывёт багряное небо и верхушки фиолетовых деревьев, слабо покачивающихся от ветра. К вечеру обещали кислотные осадки. Я должен найти землянку раньше, чем они проявятся.

Приземлившись на внешней стыковочной площадке замка, я спешу осмотреть двор и вспомогательные постройки. Пусто. Даже следов никаких не осталось. Вижу только длинные тени башен, ползущие по земле. Выругавшись сквозь зубы, достаю коммуникатор и вызываю Калидиту. Она живёт неподалёку, и если кто и может помочь мне, так это она. На самом деле сейчас я так сильно беспокоюсь, что готов поднять войска, чтобы отыскать мою землянку.

Калидита пребывает вскорости. Благодаря её присутствию мне удаётся не поддаться панике.