Глаза хозяина сосредотачиваются на моих волосах. Он осторожно протягивает руку и касается их.

— Блин, да не надо! — вяло сопротивляюсь я, предчувствуя, что его жест вызовет болезненные воспоминания. — Лучше сразу сверни мне шею и не мучь…

Длинные пальцы зарываются мне в волосы и скользят к затылку. На глазах выступают слёзы. Я словно бы снова возвращаюсь в день аварии, унёсшей жизнь моей мамы. Её зажало между двигателем и сиденьем, но она продолжала гладить меня по голове успокаивающе…

Жалость к себе и обида на весь окружающий мир становятся невыносимыми.

— Отвали! — я с силой отталкиваю руку хозяина и прихрамывая убегаю в пустую комнату, где он разрешил мне спать.

Меня трясёт. Я пытаюсь успокоиться. Повторяю себе, что всё хорошо. Вот только ощущения говорят об обратном. Вот же чёрт! Лучше бы он просто оказался маньяком. Тогда я, по крайней мере, не стыдилась бы своего скулежа.

Несколько дней подряд проходят по одному и тому же сценарию. Утром хозяин уходит, оставив для меня еду на столе. Он запирает только входную дверь, поэтому у меня есть возможность бродить по комнатам. Обычно я трачу это время на изучение бытовых приборов и сантехники. Да, туалета тоже, ведь он отличается от любого земного. И чтобы не справлять нужду в углу за диваном, мне пришлось научиться им пользоваться. То же самое и с плитой.

По возвращении хозяин снова даёт мне еду, а после кладёт к себе на колени и, поглаживая, меняет пластырь на моей ноге. Мне стыдно признаться, но лежать на его коленях после ужина постепенно входит в привычку. Я почти полностью перестаю бояться этого рогатого и даже проникаюсь к нему симпатией. Его действия всё ещё отдают чем-то извращённым, но я в своей жизни видела случаи и пострашнее. Он не бьёт меня, не засовывает в меня всякие-разные предметы и не прикасается ко мне, кроме тех поглаживаний по спине после ужина. Даже по голове больше не гладит, видимо, понял, что мне это не понравилось. Это подкупает и даёт надежду. Несмотря на то что хозяин воспринимает меня только как какое-то животное, он всё же принимает в расчёт мои интересы. Смешно, но и этого в моей жизни для меня никто никогда не делал.

Больше всего мне хочется научиться взаимодействовать с ним вербально. Хотя бы немного, чтобы дать понять, что я разумна. Я пытаюсь запоминать слова, что слышу от него. Но это довольно трудно, учитывая, что большинство из них жутко похожи друг на друга. Как я и говорила — змеиный язык, сплошные шипения и посвистывания. Потому приходится коммуницировать с ним при помощи жестов и мимики. Одобрение его действий показывать ласковыми прикосновениями. Наверное, если бы кто-то со стороны посмотрел бы на меня, то решил бы, что я спятила. Пытаюсь подружиться с тем, кто купил меня и держит взаперти. Но что-то мне подсказывает, что для хозяина всё выглядит совсем иначе. К тому же не его вина, что меня забросило в этот мир. Не его вина, что меня поймали и выставили на продажу в магазине. Он купил меня и обеспечил мне условия для жизни. Именно поэтому я и чувствую небольшую благодарность.

Сегодня после ужина я сама решила подойти к нему. Укус на ноге затянулся и покрылся коркой, которую больше не нужно накрывать пластырем. Я начала опасаться, что хозяин перестанет брать меня на руки. (Ладно, признаю, я стала называть его хозяином. А что ещё мне остаётся? Ведь я не знаю его имени.)

Как только он откладывает свою тарелку на столик рядом, я спешу к дивану. Сожалею, что не доела своё рагу, но боюсь упустить момент. Он ведь может уйти в свою комнату, и до завтрашнего утра я его не увижу. Поймав на себе мой взгляд, хозяин как будто удивляется. Его эмоции довольно легко прочитать, если привыкнуть. Подойдя к дивану, я немного теряюсь. Откуда-то берётся стеснение. А что, если он не захочет меня гладить и прогонит? Я ведь и так засунула своё самоуважение куда подальше, так что не переживу отказа. Большие чёрные глаза смотрят на меня внимательно. Устрашающая злодейская униформа делает его ещё крупнее, чем он есть на самом деле. Я закусываю губу, думая, что делать дальше. Именно в этот момент, он склоняется ко мне и как будто спрашивает о чём-то.

Я вдруг вижу его лицо настолько близко, что могу даже разглядеть собственное отражение в его глазах. Кончик его носа почти касается моего. И я не знаю, что внезапно взбредает в мою голову. Но я привстаю на цыпочки и сокращаю оставшееся расстояние между нами, делая кошачий «буп». Это кажется мне одновременно смешным и глупым. А ещё я начинаю понимать, почему кошатники любят такое. Хозяин ещё больше распахивает глаза от удивления, но, кажется, понимает, что это шутка. Он улыбается, показывая свои большие острые зубы. А потом подхватывает меня на руки и поднимает над собой.

Впервые я вижу его рога так близко. Мне, оказывается, очень трудно сдержать любопытство, так что я касаюсь одного рога. Хозяин встряхивает головой, продолжая улыбаться. Его длинный хвост показывается из-под плаща и начинает ходить из стороны в сторону. Отчего-то всё происходящее, оказывается, жутко волнительным. Замечаю, как учащается мой пульс. Мне хочется большего. Хочется, чтобы он посвятил весь свой вечер мне, и мне даже не особо важно, чем именно мы будем заниматься. И это странно, но хозяин словно бы понимает меня.

Он возвращается на диван и укладывает меня на колени. Но не на живот, как обычно, а на спину. Рубашка снова задирается. Но моя голова удобно размещается на его руке, а потому я игнорирую этот факт. Другой рукой он касается моего лица. Ведёт пальцами от щеки к подбородку. При этом продолжает внимательно смотреть на меня. От макушки до пяток прокатывается волна взволнованной дрожи. Я чуть наклоняю голову и сама касаюсь его руки. Трусь об неё щекой. И кажется, он понимает, что мне нравятся его прикосновения. Он проводит широкой ладонью от шеи до самой промежности. Рваный выдох вырывается из груди.