— О, мужики, — прохрипел он. — А где я?

В рану я вставил резиновую трубку от капельницы, второй конец опустил в банку с водой. Получился примитивный дренаж по Бюлау. Так дядя Ваня и пролежал до утра, пока метель не утихла и его не смогли перевезти в областную больницу.

— Херовато-кун?

Голос Савамуры вырвал меня из воспоминаний.

— Идем?

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Пошли, — пробормотал я.

Мы вышли из палаты, оставив пациента в руках подоспевших реаниматологов и кардиологов, которые с удивлением смотрели на уже стабилизировавшегося больного. Коридор после тесной палаты казался огромным и гулким. Мы шли молча.

— Неплохо, — наконец нарушил молчание Савамура. — Особенно для первогодки.

— И не такое проходили, — проговорил я, все еще погруженный в свои мысли. Это воспоминание… Оно напомнило мне о том, о чем я стал почему-то забывать. Что это все — сон.

— Но у вас же там, наверное, нет такого оборудования, — не так понял мои слова Савамура, видимо, решив, что я говорю про ту свою больничку в Кунитати. —Нет как такового катлаба, который готов принять пациента через пять минут. Как вы справлялись?

Я усмехнулся. Как мы справлялись… Хороший вопрос.

— Иногда, Савамура-сан, когда у тебя нет ничего, кроме головы на плечах и пары рук, приходится включать то, что в книжках называют «клиническим мышлением», а я называю «отчаянной импровизацией».

Савамура лишь хмыкнул.

— Кстати, — вдруг вспомнил я. — А кто сегодня дежурный хирург? Кто должен был этим заниматься? Чего мы тут бегаем?

— Хороший вопрос, — протянул он и остановил пробегавшую мимо медсестру, ту самую, что звала нас на помощь. — Такахаси-сан, кто сегодня на дежурстве?

Медсестра замерла, ее щеки слегка покраснели, и она опустила глаза.

— Эм… ну…

— Такахаси-сан, я не спрашиваю государственную тайну, — мягко, но настойчиво сказал Савамура. — Просто имя.

— Томимо-сенсей… — прошептала она так тихо, что я едва расслышал.

Я удивленно поднял брови.

— Профессор?

Медсестра совсем смутилась и, бросив на нас испуганный взгляд, почти пролепетала:

— Нет… Это Томимо Токоряво-сенсей… Простите, мне нужно бежать!

И она тут же скрылась за поворотом, словно за ней гналась вся японская мафия. Савамура тяжело вздохнул и потер переносицу. На его добродушном лице промелькнула тень такого искреннего, такого глубокого раздражения, что я даже удивился.

— Ладно, раз уж все обошлось, пойдем обратно. Нужно заполнить кучу бумаг.

Мы вошли в ординаторскую. Я сел на кровать и посмотрел на Савамуру.

— Что это за Томимо Токоряво? — спросил я. — И почему при упоминании его имени у тебя такое лицо, будто ты съел просроченный мандарин?

Савамура рухнул на свой стул и откинулся на спинку.

— О, Херовато-кун, ты еще не знаком с нашим главным сокровищем, — он криво усмехнулся. — Томимо Токоряво — это не просто ординатор. Это… это явление природы. Ходячая катастрофа. Племянник нашего дорогого профессора Томимо.

— Племянник? — удивился я. Как то не верилось, что у флюгера вообще родня есть.

— Он самый, — криво усмехнулся Савамура. — И этим все сказано. Понимаешь, в каждой больнице есть свой «блатняк». Но наш Токоряво — это особый случай. Парень абсолютно бездарен. Я серьезно.

Почему-то Савамуре я верил. Раз даже такого доброго и жизнерадостного на первый взгляд парня можно так вывести, то там наверняка совершенно необычный экспонат.

— Он умудряется ставить неправильный диагноз даже тогда, когда правильный, кажется, написан у пациента на лбу большими буквами. Он ленив, как панда после обеда, и компетентен в хирургии примерно так же, как я в балете. Но при этом он обладает самомнением, которому позавидовал бы сам император.

— И как он здесь держится? — спросил все же я, хотя ответ и так знал.

— Дядя, — коротко ответил Савамура. — Профессор Томимо его прикрывает. Любой его косяк, любая жалоба, любая ошибка — все заминается. Токоряво вечно «болеет» во время сложных дежурств, «уезжает на срочную консультацию», когда привозят тяжелого пациента, или просто отсиживается где-нибудь, играя в телефон. Как сейчас, например. А мы с тобой тут носимся, как ошпаренные.

— Мда… — хмыкнул я. Ничего нового. Везде таких «Токоряв» тоже пруд пруди. Только фамилии у них другие.

— Да, — закончил Савамура. — Так что, считай, нам повезло, что мы оказались рядом.

И то верно. Иначе ждал бы Ямамото-сан своего «дежурного хирурга» до второго пришествия.

Остаток дня прошел на удивление спокойно. Я разбирал бумаги, заполнял истории болезни, пытаясь вникнуть в местную систему, которая, казалось, была создана специально для того, чтобы доводить врачей до нервного срыва. Савамура мне помогал, терпеливо объясняя, какую форму нужно заполнить, чтобы выписать пациенту аспирин, хотя я верил, что у них даже на использование туалетной бумаги есть отдельная форма.