Женщины знали друг друга всю жизнь, и Марина Геннадьевна видела: подруга еще не договорила, но сказать пока не решается. Профессор встала, прошлась по кабинету, некоторое время стояла и смотрела в окно, а потом вернулась за стол, постучала по столешнице авторучкой, вздохнула и сказала:

– Люди полагают, медики поголовно атеисты и верят лишь в науку. Но я не знаю ни одного коллегу, который не верил бы в Бога.

Марина Геннадьевна побелела и прижала руку к сердцу.

– Ленуся! Ты хочешь сказать, только Бог и может спасти…

– Нет же! Я совсем не о том. Дай с мыслями собраться. – Доктор откашлялась. – Я уверена, что научные знания весьма ограничены, многого мы не понимаем. Врач часто движется ощупью, во тьме, истоки и причины многих болезней, состояний медицине не ясны, вылечить их не под силу. Твоя внучка здорова, но при этом, скажем так, я вижу: она чахнет. Не настолько хорошо ее знаю, как ты, но тоже понимаю: Лиза сильно переменилась. В ней появилось нечто темное, нездоровое. Как ты понимаешь, я видела много больных людей, среди них были смертельно больные. У них особый взгляд, особая аура.

– Как у Лизы, – упавшим голосом сказала Марина Геннадьевна.

– Списывать все на период полового созревания неверно. – Профессор покачала головой. – Я могла бы тебя успокоить и сказать, будто все хорошо, все в норме, но это ложь. С девочкой что-то происходит.

– Как же нам разобраться?

Оказалось, у подруги был вариант. Правда, когда Марина Геннадьевна услышала, что та предлагает, опешила.

– К ведьме обратиться? Не шути так!

– А я и не шучу, – отрубила Елена Павловна. – От нескольких пациентов и их родных слышала об одной… Она себя ведьмой Эммой зовет – и мы будем. Говорят, лечит все, за что берется, а если не возьмется, значит, никто не поможет.

В том, что эти слова произнесла профессор медицины, была определенная ирония, но ни та, ни другая женщина этого не заметили.

– Ведьма Эмма будто бы ученица другой сильной ведьмы, в ней теперь двойная сила, она умеет говорить с мертвыми и всякое такое, сама реши, чему верить. С улицы к ней не попадешь, но у меня есть контакт. Нет, я не ходила! – в ответ на невысказанный вопрос сердито проговорила Елена Павловна. – В общем, дорогая, я бы на твоем месте обратилась. Вероятно, мы ошибаемся, ничего плохого с Лизой не происходит, но для очистки совести сходить стоит.

Марина Геннадьевна, по-прежнему ошарашенная тем, в какую сторону свернуло медицинское обследование, согласилась с мнением подруги. И через неделю попала на прием к ведьме Эмме.

Принимала та в своем доме – светлом, просторном, современном. Кругом царила не кричащая роскошь, но сдержанно шепчущий достаток. От клиентов, видимо, отбоя не было. Ведьма Эмма оказалась молода (не старше сорока) и чудо как хороша: густая волна темных волос, точеные скулы, выразительные зеленые глаза. Голос негромкий, певучий, манеры приятные. Не знай Марина Геннадьевна о роде занятий Эммы, решила бы, что та университетская преподавательница или доктор.

– Мне понадобится личная вещь вашей внучки, – сказала ведьма. – И дайте мне руку.

Прикрыв глаза, сжимая в левой ладони футболку Лизы, в правой – руку Марины Геннадьевны, ведьма Эмма сидела минут пять, не меньше. А потом открыла глаза и вынесла вердикт.

– Вы правильно сделали, что пришли ко мне. Если кто и может спасти вашу внучку, то это вы. А я вам помогу.

– Спасти? Все плохо? Она больна?

– Хуже, – сказала ведьма Эмма, и во взгляде ее промелькнула жалость. – Мне сложно объяснить весь процесс, но я постараюсь. Это древняя черная магия. Один человек соединяется с другим, в результате первый кормит собой второго.

– Как вы сказали? Кормит?

– Фигурально выражаясь. Отдает энергию, силы, здоровье. В древности колдуны при дворах королевских особ, знатных людей делали такое: соединяли ребенка и угасающего старика, чтобы ребенок силой своей жизненной энергии, отдавая часть себя, своих сил, удерживал старика в мире живых. Это могло длиться годами, пока ребенок не лишится сил, не заболеет.

– Лиза! Она…

Как выговорить страшное слово?

– Все зависит от того, насколько слаб, стар или болен тот, кого она питает. Повторяю, это может длиться и достаточно долго. Но Лиза не сможет жить нормальной, полнокровной жизнью. У нее откачивают силы, у нее нет резерва, чтобы хорошо учиться, быть крепкой и подвижной. Выйти замуж, влюбиться, родить – ни на что ее не хватит. Лиза вынуждена экономить энергию, организм как бы включает режим энергосбережения. Вы заметили, что у нее нет эмоций, угасли чувства, она ничему не рада. Ухудшается память, угасают творческие способности. Представьте себе мать и дитя в утробе, соединенных пуповиной. У них одно кровообращение, ребенок питается, дышит за счет матери. Так и тут, только это противно природе, а потому мерзко. Я подобными вещами не занимаюсь. – Ведьма Эмма поджала губы. – Ваша внучка держит кого-то на плаву, не дает умереть. Ее тело и дух – питательная среда для того субъекта.

– Для кого? Кто это? – прошептала несчастная женщина.

– Не могу сказать, но вы сразу поймете, если присмотритесь. Тот человек находится рядом с Лизой. Это ее ближний круг, иначе магия не сработает. Кто-то из тех, с кем девочка тесно общается, обратился к черной ведьме. Та помогла. Разумеется, за немалые деньги.

В памяти Марины Геннадьевны всплыло лицо Олега – важного, богатого, исполнившего все материальные грезы Насти. Вот, значит, что он потребовал взамен! Господи, неужели такое возможно?!