— Не гневаюсь, — усмехнулся я. — Но ты и сама понимаешь, что тот, кто хотел меня убить, хотеть этого не перестал. Он просто ищет новую возможность. А тот, кто ищет, тот всегда найдет. Кстати, ты знаешь, что такое провокация? Нет? А я тебе сейчас расскажу. Именно ее мы с тобой и провернем. Кстати, ты уже подобрала себе в помощь толкового паренька? Подобрала? Отлично. Тогда слушай…

Еще больше бесплатных книг на https://www.litmir.club/

Гиппогоги, судна для перевозки лошадей, непривычны в этом мире до того, что весь порт сбежался посмотреть на этакое диво. Широкие неповоротливые лохани принимают в свою утробу по три десятка голов и движутся по морю, делая целых два узла. Если бы не попутный ветер, они бы сюда только к зиме доплыли. Я приказал построить несколько штук для отца, и раз эти корабли здесь, то значит, что он уже во Фракии. Корабли уронили сходни, и по ним, испуганно прядая ушами, начали один за другим спускаться кони. Жилистые мальчишки, ни одному из которых не было и шестнадцати, бережно вели их под уздцы, шепча на ухо всякую ласковую чушь. Но кони все равно всхрапывали и крутили башкой, недоверчиво раздувая ноздри.

— М-да… — разочарованно протянул я. — Когда я писал Антенору, чтобы молодежь прислал, надо было уточнять возраст.

Полусотня троянцев из знатных воинских семей приплыла на службу, горя желанием получать свое серебро и добычу. Их сбыли с рук счастливые родители, торжественно выдав кинжал, лук, конька поплоше и могучего пинка под зад. Теперь не нужно выискивать землю для подросшего отрока. Не нужно его не только женить, но даже и кормить. Теперь они моя забота. Все Великое море знало, что воин легиона иной родни, кроме царского войска не имеет. Получается, куда ни кинь, одна польза для семьи, разоренной войной. Избавиться от лишнего рта — даже для воинской аристократии большое дело. Особенно когда этих ртов пять или шесть.

— Совсем щенки, государь, — хмуро произнес Абарис, носящий теперь звание легата. Ожерелье на его могучей шее висит такое, что иному царю впору. Я, наверное, выше званий вводить не стану, иначе бюджет страны этого просто не выдержит.

— Испытаем их, — сказал я. — Должны быть неплохи, ведь из старых семей парни. Антенор не посмеет мне простых пастухов прислать.

— Мне конница как воздух нужна, — пробурчал Абарис. — Остров большой, пешком не находишься. Его чистить и чистить еще. Много сволочи по горам разбежалось.

Вечером, когда неизменная каша, приправленная ради праздника изрядной порцией рыбы, плотно улеглась в солдатских желудках, троянцев вывели на полигон, где их уже ждали чучела, набитые соломой. Пока что в конной стрельбе упражнялся только я, да еще несколько человек из знати. Лошадей на Кипре почти нет, а те, что есть, слова доброго не стоят. Посмотрим, чему научили мальчишек их уважаемые отцы. Пять мишеней через тридцать шагов. Надо поразить все. Я этим каждый день занимаюсь.

— Ну, Борей, — шепнул я на ухо своему коню. — Покажем класс. Не вздумай дурить. Царь — первый воин. Если сейчас обосрусь, стыда не оберешься.

На полигон пришли все, кто не был в наряде. Еще бы, такое зрелище не каждый день увидишь! Тысячи здоровых мужиков, гомоня, растянулись в длинную шеренгу, полукольцом охватившую стрельбище. На другую сторону пойти дураков нет. Стрелу поймать легче легкого.

— Ну, пошел, — я нежно тронул пятками своего жеребца, который умел скакать мягкой, нетряской иноходью, отчего стоил примерно, как подержанный Боинг в мое время.

Борей, который делал это десятки раз, погнал легкой рысью в двадцати шагах от мишеней, а я выпустил первую стрелу. Есть! Железный наконечник с хрустом прорвал плотно скрученную солому, а войско восторженно заорало. Царь обязан показывать свое умение, иначе и не царь он по нынешним понятиям. Даже коллега Рамзес, живой бог, скачет на колеснице, бьет из лука в медный лист и гребет на лодке. Он, конечно, не Яхмос I, который пробивал стрелой два миллиметра меди, но, по слухам, тоже стрелок изрядный. Не успела еще выродиться двадцатая династия. В египетской армии фараона сильно уважают. Вторая мишень. Есть! Не отвлекаться на крики. Не отвлекаться! Третья! Попал. Четвертая! Пятая! Есть!

Я поднял лук над головой и картинно проскакал мимо воинов, прыгающих от восторга и тянущих ко мне руки. Троянцы бледноваты, но вот старший из них, которому на вид лет восемнадцать, решительно выехал вперед и пустил первую стрелу. Попал! Молодец! Он промазал всего один раз, и это приличный результат, учитывая, что парень чуть ли не месяц добирался сюда по морю. Гиппогог штука крайне тихоходная.

Вся полусотня построилась и пошла вслед за ним, а я подмечал тех, кто сделал три промаха и больше. Это явный брак, потому что в знатных семьях мальчишек ставят на колесницу уже в семь лет. К пятнадцати юный воин должен бить без промаха, иначе крышка ему в первом же бою. И ему, и его вознице. Неумех оказалось всего трое. Терпимо. Сгною их на стрельбище, не отправлять же назад. У меня не так-то много людей, которые вообще верхом ездить могут.

Пополнение еще понятия не имеет о строе, и полусотня сбилась в кучу, пялясь на меня голодным взглядом. Ну что же, у меня есть для них еще один фокус.

— Ты! — ткнул я пальцем в старшего. — Назови свое имя.

— Алкатор, царь, — склонил он голову. — Сын…

Тут он запнулся в растерянности. Нет у него больше отца, он теперь мой сын. Я одобрительно кивнул, оценив его замешательство, и сказал.

— Я скачу, ты меня догоняешь.

— Да, царь, — ответил тот.

Я взял разгон, и мальчишка с азартом погнался за мной. Я уходил от него, но он не отставал. Цепкий парень, и с конем обращаться обучен. Видно, наука верховой езды стремительно проникала в массы. Я вышел на линию, с которой меня точно увидят все, и повернулся назад на сто восемьдесят градусов, глядя прямо в глаза преследующему. Я натянул лук и пустил стрелу без наконечника, которая ударила его прямо в грудь. Пехота заорала в восторге, а конница застыла в полнейшем изумлении. Не умели они так, и даже не думали, что можно развернуть корпус к хвосту коня и стрелять в того, кто мчит за тобой. На лицах мальчишек появилась растерянность, переходящая в легкую панику. Вдруг погонят со службы, даже приняв на нее? Это ведь позор немыслимый. И куда деваться потом? Домой им теперь ни за что не вернуться. Там их уже оплакали как покойников, а сэкономленную еду разделили на остальных детей.