Лёха шёл спасать свой истребитель. Потому что если не он — то кто?

Октябрь 1937 года. Аэродром Галапеньес, окрестности Сарагосы.

Харо Хардер, пилот и командир эскадрильи Ме-109, только что прибыл с подчинёнными на аэродром близ Сарагосы — Гарапеньос. Разбросанные по сторонам от взлётной полосы четыре «мессера» — это всё, что составляло силу его звена. Новых машин было катастрофически мало, и каждый самолёт в этом рейде воспринимался как святыня.

Он сходил к итальянцам, скептически осмотрел их «Фиаты», единственным достоинством которых были крупнокалиберные пулемёты, пожал руки вшивым потомкам Цезаря и изобразил радушие на бледном арийском лице.

Тьфу, союзнички, макароники проклятые! — сплюнул про себя Хардер.

Утро начиналось туманно и тихо: вдоль взлётно-посадочной полосы ещё лежала влажная роса, а воздух казался слишком прохладным для начала осени. Хардер шёл привычным маршрутом вдоль ряда своих машин, по ходу бросая взгляд на двигатели, колёса и внешний вид самолётов, плавно заворачивая к фургону штаба.

— Доброе утро, командир, — поприветствовал испанца Хардер, расстёгивая китель — всё-таки было жарко. — Моё подразделение в сборе. Хотим попарно провести проверку в воздухе.

— Добро, — ответил испанец. — Воздух чист, пока посты не засекали подозрительных целей.

Хардер кивнул, вернулся к самолётам и вместе с ведомым — Гюнтером Фельгнером, опытным, хотя и молодым пилотом — прошёл короткий предполётный осмотр. Каждый «мессер» — всего с двумя 7,92-мм пулемётами — был покрашен в тонкие светло- и тёмно-серые полосы маскировки.

Взлёт прошёл без особых проблем, и пара «сто девятых» поднималась над аэродромом, разрезая утреннюю тишину рёвом моторов.

— Второй! — передал он по радио. — Держись плотнее.

Октябрь 1937 года. Аэродром «Красные крылья» около Сариньеры.

Добравшись до республиканского аэродрома близ Сариньены, того самого — «Alas Rojas», «Красные крылья», — Лёха, не колеблясь, направился прямиком в сторону столовой. Судя по дымку, доносившемуся из низкого здания с откинутыми навесами, там как раз завершали завтрак. Он исходил из простого принципа: если где и искать Васюка — то именно там, вблизи еды, разговоров и запаха тушёнки.

Кормить его, правда, с ходу отказались. Сначала труженики ножа и поварёшки захотели выяснить, кто он такой и откуда явился. Но как только до ушей столовой дошло, что это геройский « авиадор руссо», да ещё и голодный, — нашлась тарелка с остатками фасоли, кусок хлеба и даже немного кофе, уже холодного, но зато с сахаром.

Лёха сел осторожно. Одну ягодицу притёр к жёсткому дереву стула, а вторую — раненую — аккуратно свесил, балансируя всем телом, словно участвовал в каком-то конкурсе. С аппетитом расправившись с едой и почти вылизав тарелку дочиста, он наконец заметил оживлённый щебет двух испанок, сновавших мимо с кастрюлями и мисками.

— О! Интерес вернулся! Значит, точно иду на поправку! И вовсе не все очаги соблазна, оказывается, отправили в Барселону! — с облегчением и радостью отметил про себя наш герой.

Лёха как раз заталкивал в рот второй кусок хлеба, когда в дверной проём влетел Васюк. За ним — ещё трое-четверо советских лётчиков: кто в комбинезоне, кто в шлемофоне, кто с расстёгнутым воротом, кто с недокуренной сигаретой в зубах.

— Камандзир!!! — заорал Васюк так, что в ближайшей раздаточной посыпались кастрюли. — Живой!!!

Он подскочил, сграбастал Лёху за плечи, чуть не перевернув его вместе со стулом, обнял, притянул к себе, потом хлопнул по спине… и ещё раз, уже ближе к перевязанному месту. Лёха скривился.

— Васюююк! Ай, твою ж…

— А, ты что, ранен? Камандзир?! — Васюк отступил, осматривая друга. — Так бы и сказал, а я — дурак, радуюсь. Ну, хоть не в голову, раз ты в неё кушать можешь.

— Не в голову, — кивнул Лёха. — В задницу. Если следовать твоей логике, то главный вопрос — как я буду…

Васюк развил бешеную деятельность и раздобыл ремонтную летучку — старенький, раздолбанный «Форд» с пусковой установкой для запуска двигателей. В нагрузку к машине шли двое испанцев в серых комбезах. Одного звали Пако, второго — как позже выяснилось — Хулио.

Васюк не забивал себе голову такими тонкими деталями и звал их просто — Хулипака.

Надо сказать, они не обижались и радостно отзывались на это адаптированное имя. В общем, компания собралась колоритная.

Перед самым выездом их отловил внезапно появившийся командующий истребительной авиацией республиканцев Птухин.

— О! Поплавки! Отлично! Вот вы мне и нужны! — сказал он, окинув взглядом слегка озадаченных Лёху и Васюка. — Оперативно тащите свой самолёт! Завтра и выступите отдельной парой! Как вернетесь, на постановку задач подходите. — Не оставил их без гениального руководящего воздействия «Генерал Хосе».