— А летать когда можно? — хрипло спросил Лёха, помня, что его истребитель валяется где-то в районе фронта, как бесхозный велосипед.

«Как бы ему ноги не приделали», — с тревогой подумал хозяйственный попаданец.

— Ну что вы, senor aviador! Возможно, через месяц. Возможно, недели через две. Зависит от того, насколько хорошо вы будете спать на животе, — сказал доктор и подмигнул.

Утром, как только небо начало притворяться голубым, Лёха встал по нужде. И тут понял страшное: задница чешется. Нет, не просто чешется, а ЧЕШЕТСЯ! Безумно! Прямо-таки живёт отдельной, невыносимо зудящей жизнью. С подозрением глядя на бинты, наш пилот привычно выругался:

— Заживает? Или вши. Хотя не, вши бы сначала в башке зачесались. — Он остановился в дверях и во всё горло прокричал: — Эй, вы там, хреновы «зелёные человечки»! Уделите внимание моей заднице! Да! Это срочно!

Несколько позже, во время перевязки, психиатр товарищ Льяурадо осмотрел рану, поменял повязку и даже цокнул языком:

— Невероятно… Я не видел такого быстрого заживления. Менее суток! А вы не поддавались каким-либо экспериментам в области гипноза? Электричеством вас не стимулировали в последнее время? Или это — секретные достижения советской медицины?

— Я?! Я поддавался только лютому испугу и недосыпу, — наш попаданец несколько занервничал, видя такой энтузиазм доктора.

— А сколько пальцев вы видите? — вдруг поинтересовался товарищ Льяурадо, вытягивая три длинных пальца.

— Три. И я вижу слегка ненормального и слишком увлечённого доктора.

— Верите ли вы в то, что обладаете особыми способностями или миссией?

— Доктор! Мы советские добровольцы, мы тут все озадачены самой особой миссией от нашей Коммунистической партии Советского Союза!

— Слышите ли вы голоса? Кому вы кричали в туалете? Эти голоса говорят о вас, с вами или между собой? Что они говорят? Приказывают ли они вам что-то делать?

— Да, доктор! Они зовут меня срочно найти свой самолёт и сбить как можно больше фашистов с неба! — такие подозрительные слова, как «коллайдер», Лёха решил опустить.

— Какое слово лишнее: «трамвай», «самолёт», «марихуана», «аэростат»?

— «Трамвай», — не задумываясь, ответил наш герой.

— Почему? — искренне удивился возбуждённый психиатр.

— На трамвае не улетишь! — выдал Лёха известный анекдот из далёкого будущего, заставив радостно захохотать испанца.

— Какой у вас был последний интерес или хобби? — восторженный психиатр радостно потёр руки.

— Полёты, вино и девушки. Но если выбирать что-то одно — то, конечно, полёты!

— Почему?

— Потому что статистически в небе я провожу гораздо меньше времени, чем с вином и девушками.

Доктор Льяурадо усмехнулся, покачал головой и заговорил с ироничной горечью:

— Вино и девушки? — переспросил он, прищурившись. — Ха! Сеньор Авиадор, с этим у нас теперь напряжённо. Особенно с последним пунктом.

Он вдруг взмахнул рукой, словно отгоняя абсурдную мысль, и, шагнув ближе, заговорил тоном возмущённого конферансье, рассказывающего горький анекдот:

— Представьте! Всех женщин-ополченцев отправили с фронта! В Барселону! В опломбированных вагонах!

Он развёл руками:

— Вы слышали? О-плом-би-ро-ван-ных!

Он покачал головой, не скрывая злой иронии:

— Мол, это распоряжение самого Дуррути. Потому что, по его словам, «эти женщины нанесли больше потерь, чем вражеские пули». Не шрапнель, не фугасы, нет! А… тут доктор слегка запнулся… испанская страсть и ночная слепота!

— Так что, товарищ, девушки — только в Барселоне.

Он снова горько усмехнулся, помедлил и снова с профессиональным интересом глянул на Лёху:

— Вас посещает ощущение, что вы — птица?

— Только когда выпью. Или когда падаю с парашютом.

— И какое ваше самое-самое сильное желание в этот момент?

— Чтобы парашют раскрылся!!! — жестоко обломал испанскому доктору научное исследование советский лётчик.

Франсеск согласно кивнул:

— Вот! Я всегда подозревал: в каждом организме скрыты гигантские ресурсы. Психические! Шок или травма могут высвободить их. И смотрите — рана затянулась! Феноменально!

Лёха, пока доктор философствовал, тихо дал задний ход и пошёл собирать свои нехитрые пожитки.

Через полчаса можно было наблюдать за слегка прихрамывающей фигурой, бодро семенящей в сторону ближайшего аэродрома.