— Совсем недавно ты сказал, что будет слишком подозрительно звать её сюда, — вежливо напомнил Эрно.

Мстислав задумался, припоминая, но всё же согласно кивнул. Голова была тяжёлой, мысли путались.

— Точно. Тогда кому-то из вас четверых необходимо допросить грибников, рыбаков — всех тех, кто мог видеть её в лесу. Нужно наблюдать за ней теперь куда внимательнее. Пусть этим займётся Раймо — он вызывает больше приязни, чем мы все, вместе взятые.

— Это точно, — согласился Линнель. — Есть в нашем младшеньком что-то такое, что вызывает доверие.

Мстислав размял затёкшую шею и сосредоточенно вздохнул и выдохнул, прочищая голову. Перед встречей с начальством следовало прийти в себя.

— Начальство к нам не заходило? — уточнил он.

— Заходило. Горецкий вернулся из Рыбацко и заходил узнать — явишься ли ты ещё в участок. Мы сказали, что, наверное, да. Тогда он решил тебя дождаться и велел нам передать, что как ты будешь готов, так он милости просит в гости, — усмехнулся Линнель. — Я не стал говорить, что порадовать его нам особо нечем. И что рабочий день уже должен быть закончен.

— Правильно, что не сказал, если не хотел получить по шее. Моя уже привыкла, а ваша мне нужна целой, — хмыкнул Вяземский, поднимаясь. — Сообщите мне, когда появится Ииро с новостями. Патрулирование поделите между собой сами, но после заката к озеру близко не подходите, прислушивайтесь на расстоянии. Завтра у нас много дел, поэтому хорошенько отдохните.

— В отличие от тебя мы хоть иногда спали ту неделю, — с осуждением заметил Эрно, на что Мстислав весело усмехнулся.

Парни действительно выглядели неплохо — тёмные круги под глазами и лопнувшие капилляры уже перестали быть чем-то необычным. Хуже всего было Ииро, который всегда отличался любовью к долгому сну. Но, что и у Эрно, что и у Ииро, как у самых старших, стали заметны морщины, которые были им не по возрасту. Но, справедливо рассуждал Мстислав, им вообще многое было не по возрасту. Общину такие вещи не тревожили.

— Хорошо, что хоть у вас получалось. Теперь нам точно до самого раскрытия дела не удастся выспаться. Я это чую, — неожиданно для самого себе сказал он, чем заставил напрячься остальных.

Он обычно не говорил таких вещей просто так, оттого сейчас возникло чёткое понимание, что дальше будет ещё хуже.

Не сказав больше ни слова, он вышел за дверь, чтобы сделать пару шагов по коридору и остановиться возле самой крайней двери, неподалёку от единственного окна. Оставалось ещё две двери, где одна вела в комнату ожиданий или свиданий с заключёнными, которая почти никогда не было востребована. Вяземский сам там был лишь однажды и больше желание не возникало: нагромождённые друг на друга деревянные табуретки, парочка длинных железных столов, собачий холод, затхлый воздух из-за редкого проветривания и паутина по углам к частому посещению не располагали.

А другая дверь давала возможность поискать ответы на вопросы в архиве, но это название было слишком громким для узкого пространства, в котором — вот повезло — было целых два квадратных больших окна, которые проливали свет на старые высокие шкафы с открывающимися, скрипящими дверцами, заполненными нерассортированными папками и документами. В их участке была составлена так называемая картотека всех преступлений шести сёл, входящих в общину. Её разбором в свободное от хамства время занимался Эрно, и иногда ему помогал Раймо, который, казалось, был везде и всюду.

Но даже в их селе — самом крупном из всех — преступность иногда была очевидной настолько, что порой даже дело не заводили, предпочитая разрешать конфликт по старинке, то есть по-соседски.

Сам участок построили, когда Мстислав был маленький, и то из-за изменений в режиме правления. Пришло письмо с высочайшим указом о том, что в каждом поселении с численностью жителей, превышающей тысячу человек должен появиться участок. Даже прислали варианты кадров, из которых можно было выбрать людей и назначить на положенный перечень должностей. Тогда такие решения принимал отец Мстислава, и он поехал в город, чтобы лично побеседовать с будущими работниками.

Горецкий, который сейчас был начальником участка, не владел ничем примечательным, кроме родства с кем-то из соседнего села, но для общины это было лучшим качеством, потому его и взяли. Тогда их село было самым крупным, потому они были первыми, кто принял на свою землю чужака.

На проверку приезжали из ближайшего города, и это уже случилось во время Мстислава, тогда же появился градоначальник, назначенный столицей. Придерживаясь такого же порядку, следом потянулись другие сёла, входящие в общину, где число жителей достигло соответствующей отметки.

Отец Мстислава тогда ещё кого-то назначил на работу в участок, но они не прижились. Остался только Горецкий и Никуль, у которого из достоинств были не менее важные: неразговорчивость и отсутствие любопытства. Он взял на себя руководство небольшой больницей, подобрал себе помощников и отправил их учиться, а сейчас, собственно, как и тогда, потому что был единственным, кто желал возиться с трупами, руководил подвалом, куда доставляли мёртвых.

А в участке, когда Горецкий только появился, официальных работников было всего четверо: отец Мстислава, выполняющий роль начальства, тот же заместитель Чацкий, Пекки, который явился к ним сам и прямиком из Финляндии, отвечающий больше за охрану участка и села, но бывало, что на пару с вышестоящим начальством, расследовал еще и дела. Но так как у того уже возраст, Мстислав и парни забрали на себя охрану села.