— Отставить подорожник! Поднимите ему руку вверх и держите. Это поможет остановить кровотечение. Кто-нибудь, быстро за чистой марлей и бинтом. И прихватите что-нибудь из антисептиков: спирт, зеленку или йод.

Женька Андреев поспешно выбросил подорожник и, крикнув: «Понял! Я сейчас!» — скрылся за калиткой.

Тем временем Мишка Борисов с Серегой Сабуровым подняли кверху Пашкину руку.

— Скорую вызвали?

— Колька Раевский поехал, — откликнулся Серега.

— Заодно и милицию вызовет, — добавил Виктор Михайлович и погрозил Никитину здоровенным кулаком.

— Отлично. — Я подошел к Пашке и осмотрел рану. По идее ничего серьезного. Сухожилия и сосуды не задеты. Наложат пять-шесть швов и отпустят домой.

Я присел рядом с ним и улыбнулся.

— Все нормально, — подмигнул я ему, — от этого не умирают. Сейчас быстренько заштопают и поедешь домой. Зато теперь от девчонок отбоя не будет. Им нравятся боевые шрамы.

Парня нужно было срочно успокоить. Чем ровнее бьется сердце, тем меньше кровотечение. Пашка, услышав мои слова, и вправду начал дышать ровнее и даже попробовал улыбнуться. Вот и замечательно. Это хороший знак. Теперь ему для полного счастья надо бы восполнить недостаток жидкости в организме. И желательно с хорошей дозой глюкозы. После тренировки все-таки.

— Серый, у тебя же в подполе есть банки с компотом?

— Ага.

— Можешь одну достать и открыть? Пашке сейчас очень нужно.

Сабуров без лишних слов бросился к люку в полу. Серега Сомов полез ему помогать. И уже через минуту Пашка большими жадными глотками пил из трехлитрового баллона вишневый компот. Его лицо после этого заметно порозовело, а глаза оживленно засверкали.

Вот и прекрасно. А теперь надо все-таки выяснить, как настолько гиблое дело вдруг приняло такой удачный оборот.

— Виктор Михайлович, а вы как тут с Ирой? — заинтересованно спросил я.

— Ириска мне рассказала, что у вас здесь вроде как боксерская секция. Вот я и решил взглянуть. А тут этот имбецил. — И он вновь угрожающе посмотрел на Никитина, а потом перевел взгляд на лежащую у забора выкидуху. — Представляешь, в глаз мне зарядил, паскуда, а потом за ножом бросился. Пришлось его как следует успокоить.

Я удивленно посмотрел на Виктора Михайловича. У того под правым глазом наливался лиловый фингал. Со вчерашним сломанным носом он стал чем-то смахивать на матерого уголовника. Вот и суди после этого о людях по внешнему виду.

— Ты то как? Я когда его оттаскивал, у тебя уже глаза закатились и язык изо рта торчал. — Виктор Михайлович обеспокоенно глянул в мою сторону.

— Нормально, — я осторожно потер шею.

Надеюсь, синяка не будет. Иначе на завтрашнем концерте предстану во всей своей неприглядной красе.

— А остальные где? С ним еще двое было, — оглядевшись по сторонам, спросил я.

— Твои пацаны их знатно отделали, — усмехнулся Виктор Михайлович. — Те еле ноги унесли. А вот про тебя твои друзья совсем на раже позабыли. Когда я вбежал, один Сережка Сабуров этого урода кулаками охаживал. А тому хоть бы хны. Такое ощущение, что вообще ничего не чувствует.

— Спасибо, Виктор Михайлович… И тебе, Серый, тоже. Если бы не вы… — я еще раз, поморщившись, потер шею.

— Во-во, — хмуро кивнул Иркин батя. — Как вообще этот малолетний говнюк до такой жизни звериной докатился? Ведь это уже не человек, а животное. Что с ним будет, когда вырастет?

— Всех вас замочу, падлы! — надрывно провыл Никитин.

Виктор Михайлович глянул на него и удивленно покачал головой.

— Что б моя Ириска в одном дворе, да с таким выродком… Ну уж нет. Есть у меня один знакомый в местной комиссии по делам несовершеннолетних. Вот уж я с ним серьезно потолкую.

— Толкуй, сколько влезет. Я все равно вернусь. И тогда вам всем хана! — яростно изрыгнул Никитин очередную угрозу. У Виктора Михайловича тут же сжались кулаки и на щеках заиграли желваки.

— Дебил. Сам же себе могилу роет. — Я покрутил пальцем у виска.

— Слышь, Смирнов, ты че такой борзый? — не унимался Никитин. — Теперь ходи и оглядывайся. В следующий раз точно урою!

В отличие от Виктора Михайловича, я старался философски относится к нескончаемым завываниям Никитина. Похоже, так ему легче переносить боль. Я его даже в чем-то понимал. Сам через такое проходил, когда получил свое первое ранение. И с тех пор не понаслышке знал, что ярость притупляет болевые ощущения.

В этот момент калитка открылась, и внутрь вбежал Женька Андреев с бинтами в одной руке и початой бутылкой водки — в другой.

— Не нашел я зеленки, Егорыч. Вот, у батьки, заначку слямзил. Только ты не всю выливай. Иначе он меня убьет. — Женька протянул мне свою добычу.

— Не боись, пацан, не убьет, — успокоил его Виктор Михайлович. — Я батьку твоего хорошо знаю. Поговорю с ним. Скажу, что для дела. — Он кивнул на водку. — И, что сын у него — молоток. — И он ободряюще улыбнулся Женьке.