— Неужели? — спросил Тамура, улыбаясь. — Ты была избранной Железного легиона. Он сделал это правдой.

Словно солнце пробило тучи. Я, наконец, поняла. Пророчества были ложью, но мы могли воплотить их в жизнь, решив сделать их реальностью. Солнечный жар превратился в жжение, когда меня осенило. — Второй катаклизм…

— Да.

Я покачала головой, глядя на Тамуру.

— Не рассказывай Сирилет ничего из этого.

— Она сильнее, чем ты думаешь.

— О нет. Я думаю, что она сильнее всех, кого я когда-либо знала, Тамура. Но она более хрупкая, чем думаешь ты. Пока она верит, пока все думают, что Второму катаклизму суждено было случиться, есть шанс, что мы сможем оттащить ее от края пропасти. — Я должна была защитить ее.

Тамура грустно улыбнулся.

— Судьбу нельзя использовать как оправдание, Эска.

— Да что ты знаешь? — прорычала я на него. Правда может убить нас также верно, как и холод. Оправдания — это ложь, в которую мы себя облекаем, чтобы не умереть от соприкосновения с ледяной правдой. — Ты мог бы в любой момент сказать мне, что все эти Авгурии не более чем дерьмо, но ты позволил мне жить до сих пор, думая, что я какая-то гребаная избранная, которой суждено стать великой и ужасной.

Я двинулась на Тамуру и увидела, как он съежился, отступая назад. Я почувствовала вкус его страха — он отдавал пылью и заброшенностью.

— Держи это при себе. Не губи мою дочь, Тамура. Пожалуйста.

Его глаза были широко раскрыты, голова дергалась, как будто он что-то искал на моем лице. Он кивнул. Я восприняла это как обещание и прошла мимо него, внезапно почувствовав желание оказаться подальше от этого места.

— Это все? — спросила я, дойдя до двери. — Ты привел меня сюда, чтобы сказать, что всю свою жизнь я навязывала другим откровенную ложь?

Я услышал, как Тамура зашаркал у меня за спиной.

— Это… Воля. Важна воля. Новые боги восстают вопреки старым. Ты еще не закончила…

— Хватит, Тамура. — Я вдруг почувствовала, что устала от всего этого. Сначала он говорит мне, что пророчества обо мне дерьмо, а затем продолжает выдавать новые. Это было, блядь, слишком, я не могла этого вынести. И все же, оглядываясь назад, я жалею, что не дала ему закончить. Жаль, что я не дослушала.

В конце концов, я нашла Сирилет в большой пещере с малым разломом, который мы использовали для путешествия в Йенхельм. Она была одна, измученная, страдающая от отторжения Источника. Металлическая арка возвышалась точно над точкой разлома, или, по крайней мере, большая часть металлической арки. Сирилет была в процессе ее создания, используя как ингомантию, так и аугомантию, две магии, к которым у нее не было настройки. И, не имея ничего, что могло бы предотвратить отторжение, она строила эту чертову штуку в течение пятиминутных всплесков действия, пока отторжение не становилось настолько серьезным, что могло ее убить. Моя дочь отличалась отчаянной решительностью.

Я спросила ее, зачем она это делает. Почему она так решительно настроена на то, чтобы это было построено, даже ценой ее здоровья. Она рассказала мне о сообщениях, которые она получала. Земля разверзлась, вспыхнули яростные пожары, монстры выползли из глубин, как будто Подземный мир открылся внутри Оваэриса. В этом она была недалека от истины. Существа Севоари, больше не привязанные к Хранителю Источников, который их вызвал, искали темные уголки нашего мира, где свет не мог причинить им вреда. Поскольку небо было затянуто облаками, что создавало неестественную, постоянную ночь, они могли бродить по поверхности, не испытывая боли от солнечного света. В итоге это делало путешествие по дорогам опасной перспективой.

На море было ненамного лучше. Штормы бушевали во всех океанах, покрывая их невыносимой бурлящей пеной и вызывая цунами, разрушающие побережья. В некоторых местах вода кипела, как будто что-то невероятно горячее раскалывалось и извергало тепло в океаны. Путешествовать на кораблях в таких условиях было невозможно, порты по всему миру были разрушены.

Оставалось путешествовать по воздуху, но флаеры не были обычным явлением. Методы их создания принадлежали Ранд и Джиннам, и они питались от Источников кинемантии. Я не сомневалась, что многие из наиболее богатых и влиятельных людей нашего мира приобрели бы несколько таких устройств, но их использование строго контролировалось бы полицией. И даже небо было небезопасным. Штормы, бушевавшие на морях, легко могли сбить флаер, ветер был непредсказуем: он дул во всех направлениях, воздушные потоки сливались воедино, образуя извилистые воронки, которые всасывали пыль, грязь и все, к чему прикасались, и выбрасывали их в злобные облака над головой.

Мир погибал. И, не имея возможности остановить это, Сирилет делала все, что могла. Если бы она смогла убедить лидеров королевств и наций построить подобные арки над малыми разломами в их собственных землях, она смогла бы создать стабильную сеть порталов, которая позволяла бы мгновенно перемещаться между ними. Это не исправило бы мир, но она надеялась, что это убедит отдельные народы работать сообща. Я думаю, что во многом она старалась изо всех сил, чтобы смягчить свое чувство вины. Она одновременно наказывала себя и отчаянно пыталась создать что-то полезное и долговечное, чтобы вернуть мир, который она разрушила. Она убегала, погружаясь в этот проект, чтобы отвлечься от своего горя.

Сирилет не позволяла другим видеть сомнения, страх и чувство вины, от которых она страдала. Перед советом Йенхельма, перед своими советниками, перед своим народом и перед своими друзьями она играла роль уверенного правителя, который все контролирует. Но не передо мной. Когда мы оставались наедине, она позволяла своей маске соскользнуть, ее решимость давала трещину.

Кенто ушла, ее отправили через малый разлом на континент Ролшш. Сирилет сказала ей, что джунгли кишат чудовищами, которые бродят по ним, но Кенто все равно прошла через портал. Я надеялась, что с ней все в порядке. Что она вернулась в Ро'шан и даже сейчас держит Эсем на руках. Вероятно, на Оваэрисе не было более безопасного места, где они могли бы находиться. Ранд удержит Ро'шан в воздухе, в безопасности. Я все еще ненавидела Мезулу, но она сохранит жизнь моей дочери и внучке.