Сергей весь вечер был замкнут и молчалив, он так и не извинился за вчерашнее. Зато Макар Евгеньевич испытывал неловкость от присутствия за столом хамовитого чада. Он то и дело пел неуклюжие дифирамбы Аидиной красоте, скромности и обаянию.

— Если нужна будет помощь, не стесняйтесь, звоните.

— У меня к вам просьба, Макар Евгеньевич, — решилась Аида. — Вот видите, какая я скромная! Не успели вы уехать, а я уже с просьбой.

— Так уехал бы — поздно просить!

— Потому и осмелела. А просить я хочу за брата.

— У тебя родной брат? — выпучила глаза Татьяна. — И ты молчала?

— Не совсем родной. Сводный. Но я его очень люблю.

— Так в чем же просьба? — не терпелось узнать Макару.

— Дело в том, что он безработный врач и уже с ног сбился в поисках места.

— Нет проблем! — Патрикеев-младший рад был реабилитироваться перед ней после инцидента с Сергеем. — На билет до Питера ему хватит денег? Вот и прекрасно, а там пусть — сразу ко мне. На первых порах устрою в общежитие…

— Почему ты меня до сих пор не познакомила с братом? — надулась Татьяна.

— Он человек замкнутый, книжный и очень стесняется молодых, хорошеньких девушек, — оправдывалась Аида…

Родион не пришел в восторг от ее хлопот.

— Жить в общаге? В постоянной антисанитарии? В одной комнате с каким-нибудь засранцем? Спасибо, сестричка! Этого счастья в моей жизни было предостаточно. Шесть лет мыкался, когда учился в Алма-Ате.

— Это же временно, Родька, — уговаривала она брата. — Потом тебе что-нибудь дадут, а не дадут, так я помогу с покупкой. Ты только подумай, куда едешь! Там каждый дом помнит Гоголя и Достоевского! А главное, у тебя будет работа.

В конце концов он был положен на обе лопатки. И действительно, почему бы не поехать в Питер? Здесь тоже не плохо, но Екатеринбург не для него. Город, конечно, культурный, но слишком зажиточный, а он всегда мечтал о нищем братстве поэтов и художников. Хоть Бог и не дал ему никакого таланта, но Родя желал именно такой атмосферы. К тому же книги, беспечно оставленные бывшими хозяевами квартиры, он прочитал. И кроме того, не вечно же сидеть на шее у младшей сестренки? А еще вспомнил, что в Петербурге живет парочка институтских друзей, и теперь он их обязательно разыщет.

— Решено! Еду! — заключил он Аиду в объятья и расцеловал в обе щеки, но через минуту снова поник головой. — А как же мама, бабушка? Они вот-вот должны приехать.

— Встретишь, пообщаетесь денька два, и в дорогу…

Она корила себя за то, что поторопилась с приездом родственников. Очень хотелось увидеть прабабушку, которую они с Родионом для краткости называли «бабушкой». Услышать ее мудрые изречения, напоить ее отварами и настоями, приготовленными Хуан Жэнем, чтобы жила долго, еще девяносто лет. Аида знала, что только прабабушка, чье гордое, красивое имя она носила, ни словом, ни намеком не укорит ее за то, что сбежала из дому и разбила материнское сердце. Ведь она сама, старая Аида, с детства заложила в ней любовь к цыганской вольнице.

Кто же знал, что возникнет этот геморрой в виде «Дохлой трески» Марины, с ее дурацким шантажом?!

Она вытребовала, выклянчила у шантажистки еще два дня. Надо было как следует подготовиться.

«Деньги привезешь ко мне, на ВИЗ-бульвар, — сказала «Дохлая треска». — Приедешь одна, и без сюрпризов. Мы тебя прежде всего обыщем, так и знай. Желаю удачи!»

Именно удачи не хватало им с Иваном для осуществления рискованной операции.

Первый день наблюдения за квартирой Марины принес много неожиданностей.

— Прикинь, это дряхлый барак, — азартно рассказывал парень, — из которого давно уже все выехали. Дом готовится к сносу. Она живет там с каким-то хлюпиком. Мне завалить его — раз плюнуть! И в доме больше никого! Слышишь? Никого! Рядом палисадник. Заросли деревьев и кустов. Даже на выстрелы никто не прибежит! Гиблое место!

— Ты не засветился?

— Да эти уроды ничего такого не ожидают! Они даже, когда из дома выходят, не оглядываются по сторонам! После твоего звонка они сразу уехали.

— Куда?

— Почем я знаю? Я проводил их до трамвая и вернулся назад. Обследовал чердак и крышу.

— Зачем?

— Эта Марина живет со своим парнем на втором этаже. Я попытался с крыши залезть в одно из окон их квартиры. Там три окна, два из которых, на кухне и в спальне, были распахнуты настежь. Лето, людям жарко, а о своих шмотках они, видать, не заботятся. Или считают, что в такую развалюху, вроде их барака, вор не полезет.

— И что ты предпринял? — не терпелось узнать Аиде.