— Вот я себе и соображаю: а чего мне еще нужно? Компьютер у меня есть, сканер взял на ночь у кореша с работы, принтер у нас в конторе крутой — цветной струй-ник. И — вперед!

— Не гони! Мы люди темные. Про компьютеры, правда, краем уха слыхали, про остальное — давай подробно, понятно и без вы…в! Понял?

Парень несколько стушевался, но быстро взял себя в руки и довольно толково объяснил камерной аудитории замысел и реализацию своего «деяния».

— Так я и подумал: чо мудрить? Беру пятидесятку, сканирую ее, загоняю в компьютер, распечатываю и… по комкам за водярой! — закончил он свой рассказ.

— А влетел-то как? — спросил голос из темноты.

— Да перебрали с дружбаном и поперлись в магазин прямо с листом неразрезанных бабок. Ну и…

— Е… — длинно и заковыристо выругался Лева. — Тут ж… рвешь, жизнью, можно сказать, рискуешь, а некоторые фраера, на хате сидя, бабки как овес молотят! Завязываю! Пойду на компьютер учиться! Да только где уж нам серым… так всю жизнь по зонам и прокантуемся. Это вам, молодым да грамотным….

Лева, конечно, темнил. Не рассказывать же фраерку, что почти все, о чем тот поведал в порыве откровенности, он уже не раз выслушивал от своего младшенького брательника Петьки — паршивой овцы в семье Левкиных. При этом Петька был, наверное, единственным человеком на свете, которого суровый Лева действительно любил. Родившийся в семье потомственных воров, где свято соблюдались традиции Закона, Петька жил словно в ином мире. В детстве, едва научившись читать (сам!), он стал запойным книгочеем. В семье Левкиных никаких книг отродясь не водилось, и мальчишка повадился ходить в библиотеку, отсиживаясь там от бесконечных домашних пьянок и дебошей. С удовольствием, совершенно непонятным домашним, ходил в школу, а когда там появился один из первых в городе компьютерных классов, стал пропадать там почти круглосуточно. Он, конечно, знал о делах старшего брата, был наслышан о воровской славе своего покойного отца, но жизнь вора его не влекла. Впрочем, он не стеснялся пользоваться репутацией своей семьи, которой не без основания побаивались окружающие. Другому пацану, не занимавшемуся ни карате, ни тейквондо, не имевшему хотя бы газового пистолета, да еще в очках, нажитых чтением и усугубленных полуночным сидением за школьным компьютером, пришлось бы несладко. Однако ни на улице, ни в школе не было дураков связываться с братом Левы Большого.

Да, Петька, когда уговаривал Леву купить ему компьютер, упоминал и о таких возможностях, но старший брат пропускал его байки мимо ушей. «Прибрехивает, чтобы свою цацку выпросить!» — рассуждал Левкин-старший. Теперь же он думал: «А смотри-ка, и вправду можно! Сказалась-таки у Петьки воровская кровь! Надо будет завтра маляву кинуть — пусть братаны из моей доли пацану игрушку притаранят».

Камерный компьютерный ликбез тем временем продолжался.

— А баксы пробовал делать?

— Пытался. Но с ними труднее. Понимаешь…

Левкин очнулся от своих размышлений и поднял глаза на фраера, продолжавшего рассказ о своей недолгой красивой жизни. Он приподнял бровь. Сигнал был мгновенно понят окружением.

— А ты чего тут расселся? Не знаешь, козел, что твое место у параши? Пошел вон, сука!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Криминальный файл

— Почему Вы грабите банки?

— Потому, что там лежат деньги. Из беседы журналиста с известным американским взломщиком Вилли Суттоном

Мент. Файл 1. Вещий сон

Я, Громов Ярослав Николаевич, замначальника отдела Управления БХСС… Тьфу, никак не могу привыкнуть — БЭП. Мент. Лет десять тому назад за это слово я порвал бы пасть любому. Сейчас воспринимаю как данность. Мент — он и в Африке мент. Русский. 37 лет от роду. Образование высшее. Пока женат, но, судя по всему, не надолго.

Сегодня мне приснился странный сон. Он не поддавался никаким толкованиям ни по народным приметам, ни по Фрейду, ни по соннику мадам Лоран. Уверен, что его содержание поставило бы в тупик самого квалифицированного американского психоаналитика. Его, наверное, в первую очередь!

Короче, во сне я не был ни лилипутом, ни великаном, ни деревом, ни камнем. Я был… Отраслью Народного Хозяйства. Даже не какой-нибудь конкретной: строительством или там торговлей (неплохо бы!). Нет, просто — Отраслью. И не в самом хорошем состоянии. С финансированием дела обстояли плохо. Сырья вечно не хватало. Планы все время увеличивались «от достигнутого». Воровство и коррупция разъедали. Я (отрасль) буквально задыхался…

Пока шел на работу, впечатление от кошмарного сновидения постепенно рассеялось, и я смог отнестись к происходившему во сне с юмором. Коллеги по отделу, носящему длинное и где-то торжественное название «Информационно-аналитический и зонально-отраслевой контроль», встретили мой рассказ без особого удивления. После вчерашнего полуночного бдения могло присниться и не такое. До двух часов ночи отдел выполнял очередное задание Министра, уезжающего в Столицу на заседание Коллегии: «Подготовить проект чего-нибудь Такого. Чтоб проблемно и системно. Но не очень. Срок — вчера». Мы считались в Министерстве большими спецами по подготовке документов такого рода.

Я разложил перед собой результаты ночного «мозгового штурма» для окончательной доводки. Однако работа не шла. Почему-то в голову лезли какие-то обрывки сна и прочие посторонние мысли. Я вдруг задумался: а что я вообще тут делаю, как тут оказался? Я, математик и программист. Как я попал на эту службу и что мне тут нужно?..

Хакер. Файл 1. Никакой «салями»

Я, Дембецкий Марк, хакер. В общем-то, конечно, данное определение не совсем корректно. Это господа журналисты пустили его в ход и придумали, по простоте душевной, свое толкование. Я же, если уж говорить на профессиональном языке хакеров, — крэкер, взломщик. А хакеры кто? Юнцы, которые уже с детства объелись сладкого — компьютерного сладкого! — и захотели остренького. Молодые силы играют, а деть некуда. Вот и бесятся. «Ах, сюда нельзя? Ах, это секреты Пентагона? — А я влезу!», «Ах, у вас идеальная система защиты? А если я к вам на экранчик приду? Следами моих босых ножек полюбоваться не желаете? А потом ваши аккуратненькие буковки и циферки как осенние листики осыпятся. Круто? Знай наших!»

А я не хакер. С детства не был хулиганом: не та семья, не то воспитание. «Учись! Будешь врачом, инженером, учителем (нужное подчеркнуть)». Стал программистом. В начале шестидесятых это звучало гордо, но кто может оценить, чего мне это стоило. Наверное, два человека на свете — я и моя мама. Начиная с поступления в «универ» с моей «пятой графой». А распределение? Не в сельскую школу учителем алгебры-геометрии, а пробиться в институт. Пусть самым младшим из мэнээсов? Мечтал, конечно, как любой из младших научных, «остепениться». Как звучало бы: кандидат технических наук Марк Аркадьевич Дембецкий! А? Не повезло. Лимит на кандидатов с «пятой графой» был исчерпан в институте задолго до меня. Хотя чего греха таить: пора было и меру знать. Недаром по академии ходила шутка про наш Иинститут: «Что будет, если на него упадет атомная бомба? — Самое большое еврейское кладбище в Европе!». Насчет Европы, конечно, перебор. Но в чем-то недалеко от истины.