Дедешко еще раз обвела всех строгим взглядом. На этот раз суровый взор Валентины Ивановны ненадолго задержалась на мне.

— Ситуация, прямо скажем, некрасивая. Егор Александрович не может доказать как факт сговора, как и факт отсутствия беременности. О сговоре мы знаем со слов товарища Зверева. Впрочем, как и о беременности со слов гражданки Бариновой.

— Дык, Валя… эт самое товарищ парторг! Говорю жеж… вон она. Справка-то… — подскочил на месте Митрич.

— Сядьте, — парторг кинула короткий взгляд в сторону дядь Васи, Беспалов резко замолчал, снова плюхнувшись на стул. Василий Дмитриевич терзал в руках шапку, с тревогой поглядывая то на Дедешко, то на справку.

— Со всей ответственностью заявляю: гражданка Баринова оболгала товарища Зверева. К сожалению, моя вина в том, что я позволила ситуации выйти из-под контроля, устроить вот этот… балаган… — Дедешко поморщилась. — Узнав про вопиющий случай обмана советской девушки, я подняла свои связи по партийной линии и с уверенностью могу сообщить всем собравшимся: товарищ Зверев никакого отношения к беременности гражданки Бариновой не имеет.

— Так она что же, все-таки носит ребенка? — изумилась Тамара Игнатьевна.

— Нет, — отрезала Валентина Ивановна.

Женский коллектив как-то разом загомонил, зашумел, завозмущался. «Вот подлюка!» — охарактеризовала Лизу библиотекарь, остальные дамы высказались более интеллигентно. Зоя Аркадьевна снова побледнела, покраснела, схватила стакан с водой и принялась судорожно пить.

— Благодаря Василию Дмитриевичу эту историю я так не оставлю. Молодым же впредь урок: дружба — это прекрасно, а вот личные связи лучше откладывать на то время, когда в паспорте появится штамп о регистрации гражданского состояния.

Дедешко в упор на меня посмотрела. Не осуждающе, нет. Скорее, даже с легкой иронией и где-то с удовольствием. Уж не ведаю, по какой причине парторг получала удовольствие в этом балагане, но факт остается фактом: товарищ Дедешко заведомо знала, что суд не более чем фарс. Что она пыталась этим доказать и кому? Явно не мне. Скорее, указать Зое Аркадьевне на скорость суждений и необъективность отношения.

— Дык вот! Я жеж и говорю! Нету ничего! Не виноватый Егорушка-то… Это самое, Егор Ляксандрыч, невиноватый он! Она сама! А вы его тут того самого… это… судите! — радостно возопил Митрич.

— Товарищ Беспалов, сядьте, — не глядя, приказала парторг, и дядь Вася снова послушно затих. — Эта история показала, как далека администрация от действительных проблем коллектива. Как иногда предвзята… предвзято судит.

Дедешко подчеркнула слово «предвзята», при этом не смотрела в сторону Шпынько.

Честно говоря, мне стало неприятно. Теперь вроде как начали судить Зою Аркадьевну, не осуждая вслух, но открыто намекая.

— Товарищ Дедешко, — перебил я парторга, которая до этого дня мне даже нравилась как человек. — И все-таки я бы хотел закончить вопрос со мной. Товарищ Шпынько не виновата в том, что слова гражданки Бариновой, подкрепленные бумагой и словами уважаемого на селе человека, оказались липой. Товарищ Шпынько, Зоя Аркадьевна, просто очень близко к сердцу принимает репутационные моменты, которые могут повредить школе. Предлагаю на этом закончить и разойтись по домам. Гражданке Бариновой билет я уже купил, завтра Лизавета Юрьевна покинет территорию села. Навсегда.

Дедешко недовольно на меня зыркнула, нахмурилась на короткое время, затем раздвинула губы в улыбке и произнесла:

— Товарищ Третьяков, что скажете?

Черт, в пылу баталий я совершенно забыл о том, что на собрании присутствовал сельский парторг. Так сказать, самое главное действующее партийное лицо села Жеребцово.

Товарищ Третьяков медленно поднялся, вышел из-за парты, неторопливо двинулся по проходу к президиуму.

— Товарищи, — негромко заговорил Виктор Лаврентьевич. Стеклышки в его круглых очечках неприятно блеснули, заставив всех присутствующих невольно напрячься.

— Ситуация неприятная. Хуже того, молодой специалист нашей во всех отношениях замечательной школы слишком часто попадает в… непростые ситуации с начала учебного года. Это говорит о том, что завучу по воспитательной работе необходимо усилить воспитательные меры не только в адрес учеников, которые взрывают пиротехнику, выпадают из окон…

Я удивился, глянул на невозмутимое лицо парторга Третьякова. «Интересно, откуда он узнал про наше августовское знакомство с десятым классом?» — мелькнула мысль. Тем временем Третьяков продолжал.

— Воспитательные меры необходимы и в отношении молодых специалистов. Гигиена мыслей — вот главная и приоритетная задача партии на сегодняшний момент. За молодыми — будущее. И необходимо, чтобы в это будущее они вошли с чистыми помыслами и руками. Действия гражданки и комсомолки Бариновой неприемлемы. Об этом я поставлю вопрос по месту прописки и работы гражданки. А вас, Василий Дмитриевич, я попрошу задержаться после собрания и написать объяснительную. Как и вас, товарищ Зверев, — холодный взгляд парторга остановился на мне.