Федя Швец и Полина тоже постарались на славу. Рисунки Гордеевой, выжженные умелой рукой Федора, смотрелись как живые. Деревянная Основа, покрытая лаком, смотрелась солидно, сияла, привлекая внимание.

И вот теперь мы все вместе ломали голову, пытаясь понять, в чем причина главной неудачи. Почему лампочки, которые так легко включались и выключались вчера, сегодня после сборки всей конструкции отказываются работать.

— А вот неча было усорш… увесрсор… тьфу ты… — выругался Митрич. — Неча было от начального плана отходить! Сказано — вкл-выкл, вот и все дела! Саныч плохого не посоветует! А ты: «Давайте улучшим, давайте усорш… уверсор… тьфу ты… лучше сделаем, дольше сиять будет!» Сделали! — дядь Вася плюнул себе под ноги, сердито зыркнув в сторону Степана Григорьевича.

— Да нормально все было! — рявкнул завхоз. — Неча было лезть со своими советами, особливо с отверткой поперед батьки в лампу! Тоже мне! Электрик! Иди вона теперь разбирай на детали, гляди, чего перегорело! Ты понимаешь, дурная твоя башка, чего ты наделал? А? — Борода расстроенно махнул рукой и снова склонился над гирляндой.

— Да погодите вы, разберемся, — уверенно сказал я, перебирая пальцами каждую детальку, каждую лампочку, каждый проводок. — Вот оно! — через полчаса напряженной тишины обрадовался я. — Тут разрыв.

— Это чего же, а? — прищурился Митрич. — А это как же? Провода цельные были! Я тебе говорю, Саныч, — заволновался дядь Вася. — Не было такого, чтобы поломатые! Вот те крест! — Беспалов широко размахнулся и перекрестился на глазах у изумленной публики.

— Религия — опиум для народа, — пробасил Пашка Барыкин, старательно скрывая улыбку.

Десятый класс дружно заулыбался, глядя на возмущенного Митрича, который, похоже, даже не понял, что сделал.

— А? Да чтоб вас! А ну, признавайтесь! Кто тут лазил без нас? А? — наступая на десятиклассников, требовал Василий Дмитриевич. — Целое было! Говорю тебе, Саныч, вот ей-богу! Вчера все горело. А сегодня чего? А?

— А сегодня ты со своей отверткой! — отрезал завхоз. — А я говорил: не лезь. А ты: «Я только гаечку покручу!»

— Чего? — опешил Митрич.

— Я только гаечку покручу! — повторно передразнил товарища завхоз. — Тьфу ты! Подкрутил!

— Да при чем тут гайка, ежели провод! — остолбенел дядь Вася. — Ляксандрыч, вот ей-богу, не виноватый я. Это вона пацанята небось баловались…

— Не трогали мы, — насупился Федька Швец. — Мы чего, совсем без ума, что ли? Такой труд и на тебе, поломать? Столько сил вбухали. И времени! Чего вы, дядь Вася, — обиженно шмыгнул носом Швец.

— Да чего ты… Ну… погорячился дядь Вася чутка… Ты того… Звиняй, Федька… — крякнул виновато Беспалов. — Серега, ты точно к проводам не лез? — тут же переключился на внука. — А то я тебя знаю!

— Дед, ты чего? Не трогал я ничего! — возмутился Сергей. — И вообще…

— Чего? — угрожающе сдвинув брови, пророкотал дед.

— А, ничего… — Сережка беспомощно глянул на деда, махнул рукой и отошел в сторонку, от греха подальше.

— Егор Александрович… — негромко позвал меня Свирюгин, копошащийся вместе со мной возле прибора.

— Что-то нашел? — уточнил я.

Пока шла жаркая дискуссия, выискивались виноватые, мы с Володей продолжали исследовать конструкцию на предмет поломок. Поврежденный кусок провода меня тоже смутил, как и Митрича. Не может хорошая вещь вот так просто на пустом месте взять и перетереться.

— Тут это… Поработал кто-то… — негромко произнес Володя, когда я подошел к нему и указал на поломку.

Кто-то покопался во внутренних настройках лампы. Причем сделал это так искусно, что мы даже не поняли сразу в чем дело. Переходник, который соорудили, чтобы подключить лампу к аккумуляторам, оказался поврежден точно так же, как и переключатель.

В этот раз мы решили создать более сложную систему освещения, распределив осветительную ленту по всем стеклянным полотнам. Из-за этого пришлось паять тонкую сложную схему, на которой сходились все режимы управления. А управлялось все световое обеспечение с примитивного грубоватого пульта.

Пульт этот придумали мы вместе со Свирюгиным. Я объяснил Володе, что хочу получить на выходе, дня три мы ломали голову, чертили схемы, изучали в библиотеке все доступные подшивки «Науки и техники», но результат затраченных усилий того стоил. Пусть и громоздкий, но пульт ручного управления мы с Володей соорудили. Крупная коробка с четырьмя кнопками на шести батарейках и тумблером включения-выключения.

Я расстроено разглядывал изуродованные внутренности нашего агрегата. Кто-то старательно выковыривал из него начинку, затем аккуратно склеил обе части вместе, не подкопаешься. Если бы не дотошный Свирюгин, заметивший слегка неровную склейку, мы бы еще долго бились над поломкой, искали, в чем причина. А провод, похоже, повредили, чтобы отвести глаза.

— Это что же, а? — растерянным голосом с надрывом поинтересовался Митрич, подходя ближе.

— Не понял, как так-то… — повторил вслед за товарищем Степан Григорьевич. — Это чего такое, а?