Глава 48

Сюзанна сидела в розовой гостиной, держа в руках приглашение — тонкую карточку на дорогой бумаге с золотым тиснением. Оно пришло из самого дворца, подписанное рукой баронессы Эльвиры де Ла Монт. Приглашение на обед. С пометкой «обязательно в сопровождении». Конечно, это было изящной попыткой разузнать, с кем теперь выходит в свет Сюзанна де Бревиль.

Аннет, наблюдавшая за ней, вздохнула:

— Вам снова предстоит надеть то голубое платье, госпожа. Оно говорит: «я доступна для беседы, но не для глупостей».

Сюзанна улыбнулась краешком губ:

— Отлично. Потому что глупостей на этом обеде и так хватит.

– --

Между тем, в поместье зрела своя драма. Камилла сияла: весточка от её избранника, молодого аптекаря Тео, пришла с согласием на помолвку. Мачеха же — Розетт — будто побледнела. Не от радости. От ревности.

— Свадьба должна быть достойной! — вскричала она за ужином. — Никакой нищеты, никакого слияния с вашими… косметическими коробочками! Мы с Камиллой хотим свою свадьбу. Наш день!

Сюзанна медленно отложила вилку. Всё лицо её светилось вежливостью, в которой только глупец не уловил бы холодного удовольствия.

— Конечно, я всё поняла. Вы хотите особенный день. А значит — свадьба будет… особенной.

Мачеха расправила плечи, уверенная в победе.

— Значит, вы согласны?

— Конечно. Мы с Камиллой поженимся в один день. Мать и дочь — как символ преемственности. Одна свадьба. Один день. Одна церемония. Только… в два раза больше музыки, в два раза больше цветов… и в два раза больше внимания.

Розетт побелела. Камилла, не уловив яда, хлопнула в ладоши:

— Как же это прекрасно! Мы выберем общую палитру! Я видела, как в столице используют бело-золотой стиль. И платья…

— …будут у одной портнихи, — закончила Сюзанна, глядя в глаза мачехе. — Чтобы не было недоразумений с качеством.

Аннет, едва удерживая смех, поспешила выйти из залы. Лука, сидевший в углу, с трудом сохранял серьёзность. Он знал: это была не просто месть. Это была партия, выигранная без единого крика. Королевским гамбитом.

– --

В тот же вечер Сюзанна писала в своей спальне список приглашённых, когда в дверь постучали. Это была Камилла. Девушка сияла.

— Мама в гневе, но молчит. А я… хотела поблагодарить. Я знаю, что вы это сделали ради меня. Даже если это была… маленькая война между вами. Спасибо.

Сюзанна подняла глаза:

— Иногда, чтобы помочь одному сердцу — нужно чуть поцарапать другое.

— Вы как всегда правы, — прошептала Камилла. — А я… Я начала набрасывать эскизы для новых флаконов. Вы ведь не против, если я помогу с оформлением?

— Камилла… если бы у меня были такие сёстры, как ты — я бы считала себя богатейшей женщиной в этом мире.

— У вас есть я. Даже если мама считает иначе.

Сюзанна улыбнулась. У неё действительно что-то было.

Свобода. Друзья. Любовь. И свадебное платье, которое ей сшьют не по традиции — а по сердцу.

Продолжение следует…

Глава 49

— Сюзанна, ты же не всерьёз? — Розетт приподняла тонкие брови, глядя на список заказов. — Ты не собираешься шить платья у той... кузины портнихи?

— Конечно же нет, — спокойно ответила Сюзанна, отпивая чай. — Я собираюсь шить у своей кузины портнихи. Разница тонкая, но принципиальная.

Камилла прыснула со смеху, но тут же кашлянула, когда мачеха посмотрела на неё, как на предателя.

— Ты не понимаешь, — Розетт начала ровным голосом. — На такие свадьбы приглашают людей. Важных. Если мы появимся в платьях от кустаря, нас обсмеют!

Сюзанна наклонилась вперёд и, прищурившись, прошептала:

— Поверьте, мачеха. Никто не решится смеяться с дамы, у которой даже рукавицы имеют вытачки лучше, чем корсет у столичной маркизы.

– --

Портниха Жанетта, кузина Аннет, оказалась живой женщиной с ироничным взглядом и цепкими пальцами. Она крутила в руках образцы тканей, щурилась на Камиллу, поглядывала на Розетт и бурчала:

— Эта пижама, что вы называете свадебным платьем, разве это к лицу молодой девушке? Где стройность? Где силуэт?

— Но это платье от господина Ламурье! — Розетт возмущённо трясла набитой блёстками тряпкой.

— Господин Ламурье, вероятно, в детстве рисовал на обоях перья павлинов, — философски заметила Сюзанна. — И, видимо, не смог излечиться.