Анастасия не стала затягивать с отъездом, и к обеду следующего дня со своими бойцами выдвинулась в сторону бывшей разбойничьей стоянки. Мы договорились держать связь по рации. Кроме того, я до сих пор не расставался с мыслью затащить девицу ко мне на службу. Толковые люди нужны всегда, а найти их бывает непросто. Ещё сложнее, как выяснилось, уговорить.

Я нанял у Анастасии восьмерых охранников: три фортиса, пять обычных. И купил два ручных пулемёта с кучей патронов. Заплатил не девяносто, а семьдесят рублей за обычного бойца, и сотню за крепыша. Такие цены были вполне приемлемы.

Напоследок Анастасия попросила оставить у меня большую часть своего парка паромобилей — шесть легковых машин и четыре грузовика. Денег я за это не взял, но взамен получил разрешение пользоваться техникой по своему усмотрению, если понадобится. Таким образом у меня половина двора оказалась забита машинами, и ещё несколько стояли за домом.

Через два дня я позвал в гости помещиков, проживающих по соседству. Приехали пятеро. Были и другие, но не все жили в в своих поместьях, предпочитая городскую роскошь диким приграничным землям, и они меня не интересовали.

Сидоренко и Грушецкий приехали за полчаса до назначенного времени. Мы с ними сидели и беседовали в большой гостиной, ожидая остальных. Потом явился Павел Валерьевич Соловцев — тот самый помещик, чей сын погиб в устроенной повстанцами засаде на дороге. Соловцев был высоким и худощавым, с лысой головой и гладко выбритым загорелым лицом. Следом за ним в дом вошёл дородный мужчина с пышной шевелюрой и усами, одетый в клетчатый пиджак — Дмитрий Афанасьевич Твердолобов. Последним с небольшим опозданием приехал Остромир Яренко.

Его я тоже пригласил, и он, к моему удивлению, откликнулся. Остромир был моим ровесником — черноволосый парень с крупным щекастым лицом. Мне хотелось пообщаться с ним лично и понять, как он настроен по отношению ко мне. Только в живом общении можно выяснить, что на самом деле в голове у человека, да и то не всегда.

К тому же причина, по которой я собрал соседей, касалась всех.

Мы обсудили вопрос создания самоуправления, чтобы решать все насущные роблемы самостоятельно, не дожидаясь помощи из Комарово. Например, совместно нанять электриков, чтобы те быстро чинили провода, если те оборвутся по той или иной причине.

— Но на это надо тратить деньги, — возразил Твердолобов. — Лишний персонал потребует жалование, а мы не столь богаты.

— В складчину обойдётся не так уж и дорого, — сказал я, — зато не придётся ждать, пока из Комарово кто-то приедет.

— Тут каждая копейка на счету, — упирался Твердолобов. — Мы не можем себе позволить разбрасываться деньгами на слуг, которые будут бездельничать большую часть времени, а работать раз в две недели.

— Погодите, Дмитрий Афанасьевич, так у вас же есть электрик, — заметил Сидоренко.

— Есть, и что? Я же не буду его по всей Аркадии гонять. К тому же он не только электрик, но и по другим вопросам мастер.

— Также нам надо подумать о защите наших имений, — сказал я, кинув взгляд на Остромира. — Сюда нередко наведываются повстанцы. Мы должны иметь возможность оборонять себя собственными силам. Предлагаю патрулировать территорию каждый по очереди. У всех ведь есть охрана?

— Охрана есть, — опять ответил Твердолобов, — только вы представляете, во сколько обходится каждый боец? А мои все при деле. У меня нет лишних, чтобы их гонять туда-сюда. Мы раньше платили господину Яренко, он занимался этими вопросами, и всех всё устраивало.

— Не говорите про всех, Дмитрий Афанасьевич, — вмешался Грушецкий. — Николай Гориславович нас обманывал. Лично я платить больше не намерен.

— С чего вы взяли? Кто вам сказал такую ерунду?

Я кинул взгляд на Остромира. Тот сидел с невозмутимым видом. Спор мог перерасти в ссору, и я прервал его, не дав разгореться страстям:

— Господа, всё, что делал господин Яренко, осталось в прошлом. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон. Нам надо решать, как жить дальше, а не вспоминать былое.

— А что решать-то? — пожал плечами Твердолобов. — Остромир Николаевич, вы сможете дальше обеспечивать защиту наших земельных наделов?

— Да, разумеется, Дмитрий Николаевич, — вкрадчиво ответил Остромир.

— Простите, но я отказываюсь, — нахмурился Грушецкий.

— Ваше право, я не настаиваю, — проговорил Остромир.

— Я, пожалуй, тоже не буду пользоваться услугами вашей охраны, — произнёс Сидоренко. — Ничего не имею против вас лично, Остромир Николаевич, просто без надобности.