А как можно использовать красивую женщину?!

От одного взгляда на которую...

Аррррр!
– ревела в груди драконья сущность. Лавой вскипала ревность, затмевая все соображения рассудка. Приходилось гасить ее усилием воли, сейчас Нику нужен был холодный разум, чтобы выстроить картину.

Он пытался поставить себя на место преступника, но с этим выходило откровенно плохо. Потому что, окажись он на месте похитителя, безоговорочно оставил бы девушку себе. Спрятал ее так, чтобы никто не нашел, и сам не вышел бы из этого убежища.

Хуже этого было, только если похититель попытается продать ее. Ведь насколько он помнил из своих теоретических познаний по истории, здесь, на Гандигаре, все еще процветала работорговля и были гаремы. Если она попадет в гарем…

Это мысль убивала его, и если бы он по-прежнему не ощущал постоянно где-то на периферии сознания Анжелику, с ума сошел бы точно.

В конце концов ему все-таки удалось сконцентрироваться.

Четкого плана как не было, так и нет. А раз нет, Ник решил действовать по обстоятельствам. Первым пунктом сейчас было проникнуть в город. А дальше - пусть Леннар таскается по злачным местам и оттягивает внимание на себя, он собирался встретиться с местным правителем.

Однако пока он рассуждал, солнце успело подняться над горизонтом и стало откровенно припекать. Климат на Гандигаре был засушливый и жаркий, Ник в своей плотной темной одежде немедленно взмок. А на берегу постепенно стали скапливаться местные рыбаки и просто зеваки. В отличие от него, одеты все были по минимуму: жилеты на голое тело и шаровары, на ногах сандалии. И все они явно приглядывались к нему.

А вот это было лишнее.

В город Николас попал воротами, прошел под отводом глаз. Искать дворец правителя особо не пришлось, он был виден издали. Дальше следовало раздобыть приличную одежду, это тоже было несложно. Одежда у местных была на любой вкус, главное, чтобы позволял кошелек. Одежду он достал.

Длинное светлое одеяние, подобное тому, что тут носили граждане среднего сословия. Под отводом глаза он в этом был почти неотличим от людей на улице. Но прежде чем ломиться во дворец, он надо было хоть что-то разузнать о местном правителе, чтобы иметь о нем представление. Поэтому Ник зашел в таверну.

***

Накануне вечером Лика вызвала к себе хозяина. И как только он пришел, знаком показала, что хочет говорить наедине.

Вот что она ценила в этом прожженном торговце, так это то, что он мгновенно оценивал ситуацию. Кобул Назирах сразу же кивнул и немедленно отослал всех ее прислужниц. Потом самолично сходил за листом бумаги и местным аналогом карандаша. Положил перед ней и глазами показал: «Вот».

Лика выразительно взглянула на него и написала:

«У меня создалось впечатление, что странник собирается обмануть вас».

Торговец недоверчиво хмыкнул и вскинул бровь. Очевидно, в его исполнении это должно было означать: «Пусть попробует». Однако Лика была настроена куда более скептично.

«Ошейник подчинения, - написала она и коснулась кончиками пальцев этого символа рабства на своей шее.
– Вы уверены, что он снимет его?»

Вот тут торговец напрягся, у него промелькнул острый взгляд.

«А если не снимет, - продолжила, быстро выводя на бумаге строчки, - значит, сохранит за собой магическое право собственности. И тогда любая сделка окажется недействительной. Вы можете потерять очень многое».

У торговца от мыслительного напряжения даже раздулись ноздри. Он некоторое время думал, потом, натужно усмехнувшись, произнес:

– Не волнуйтесь, прекрасная госпожа. Кобул Назирах не допустит этого.

Весьма почтительно поклонился ей, пожелал спокойной ночи и вышел, унося листок с ее записями с собой.

***

А утром чуть свет Кобул Назирах пригнал к ней художника.

И теперь Лике приходилось восседать в кресле, сложив руки на коленях, а этот местный Рафаэль под неусыпным контролем хозяина рисовал ее портрет в полный рост.

«Шедевр» писался на удивление быстро, не без магии точно. И что было еще удивительнее, изображение имело явное сходство с оригиналом. Кобул Назирах просто причмокивал от удовольствия. Это несколько нервировало Лику, вызывая опасения, как бы хозяин не решил, что «такая корова нужна самому».

Еще больше опасений вызывал Вельтон. Он, как увидел художника, сразу вспылил:

– Зачем это нужно?! Мы так не договаривались!

– Ах, дорогой странник, - тут же растекся сиропом торговец.
– Это для рекламы. У нас особенный товар, нужно подхлестнуть интерес покупателей, тогда цена взлетит до небес.

Вельтон на это ничего не сказал, только пронзительно взглянул на Лику и вышел. Потом заходил несколько раз и смотрел на нее тяжелым взглядом. И вот это вызывало еще больше опасений, однако она сидела молча. Любое действие в ее положении - риск, но раз уж она ввязалась в это все, надо было идти до конца.