Шрифт:
— Максим! — крикнула Лайа, выпуская стрелу за стрелой в надвигающихся монстров. — Что бы ты ни задумал, делай это быстрее!
Он лихорадочно соображал. Сила артефакта все еще текла через него, но теперь он чувствовал что-то еще — словно сам Арханор пытался достучаться до него, подсказать что-то важное.
И вдруг его осенило.
— Феррик! Киарра! — крикнул он в кристалл связи. — Мне нужна ваша помощь! Направьте силу артефактов в меня!
— Что? — недоверчиво переспросил гном. — Ты спятил? Такая мощь разорвет тебя на части!
— Делайте, что он говорит! — вмешалась Лайа, отбиваясь от теневого монстра. — Я прикрою!
Феррик выругался на гномьем, но подчинился. Киарра тоже не стала спорить. Два луча света протянулись к Максиму, соединяясь с энергией его фрагмента.
Боль была невыносимой. Казалось, каждая клетка его тела горит в магическом пламени. Метка на ладони пульсировала так, что он почти слышал её биение.
Моргрейн расхохотался: — Глупец! Думаешь, ты можешь противостоять мне? Я веками собирал силу, я…
Но его смех оборвался, когда он увидел, что происходит. Свет, окружавший Максима, начал меняться. Он становился глубже, ярче, словно в нем отражались все звезды мироздания.
Максим почувствовал, как что-то древнее и могущественное пробуждается внутри него. Он вспомнил все, через что прошел в этом мире — каждую битву, каждую потерю, каждую победу. Вспомнил всех, кто верил в него, кто сражался рядом с ним.
— Ты ошибаешься, Моргрейн, — произнес он, и его голос эхом разнесся над полем битвы. — Я не один противостою тебе. За мной — сила всего Арханора!
Он поднял руку с меткой, и свет вырвался подобно солнцу, разрывающему ночную мглу. Теневые чудовища с визгом отпрянули. Черная жидкость, из которой они были созданы, застыла и начала трескаться, словно стекло.
— Нет! — взревел Моргрейн, поднимая свое зеркало. — Я не позволю какому-то чужаку…
Но было поздно. Сила трех артефактов, объединенная с древней магией Арханора, хлынула потоком. Там, где она касалась земли, расцветали цветы. Раненые воины чувствовали, как их раны затягиваются. А армия тьмы… армия тьмы начала рассыпаться.
Моргрейн пытался сопротивляться. Его зеркало треснуло, но он продолжал направлять в него силу, пытаясь удержать контроль над своими созданиями. Тьма и свет сошлись в последней схватке.
А потом зеркало разбилось.
Взрыв магической энергии отбросил всех на десятки метров. Когда пыль осела, от армии Моргрейна не осталось и следа. Сам темный властелин стоял на коленях, его доспехи покрылись трещинами, сквозь которые сочился зеленоватый свет.
— Это… невозможно… — прохрипел он.
— Возможно, — ответил Максим, с трудом поднимаясь на ноги. — Потому что я верил не в силу артефактов. Я верил в людей. В их способность объединиться перед лицом зла.
Моргрейн издал последний крик, и его тело рассыпалось черным пеплом, который унес ветер.
Над полем битвы воцарилась тишина. А потом… потом раздался первый крик победы. За ним второй, третий… Гномы стучали топорами о щиты, эльфы запели торжественный гимн, люди обнимались и смеялись.
Лайа подбежала к Максиму как раз вовремя, чтобы поддержать его — силы окончательно оставили его, и он покачнулся.
— Тише, тише, — улыбнулась она. — Ты справился. Мы все справились.
— Мы победили? — неверяще спросил он.
— Да, — она крепче обняла его. — Благодаря тебе. Благодаря всем нам.
Максим посмотрел на метку на своей ладони. Она все еще светилась, но теперь это сияние было мягким, успокаивающим. Словно сам Арханор благодарил его за помощь.
Восходящее солнце окрасило небо в розовые тона, знаменуя начало нового дня. Дня, который навсегда изменил историю этого мира.
Потому что в этот день разные народы Арханора впервые по-настоящему объединились. И в этом единстве они нашли силу, способную победить даже самую страшную тьму.
Глава 22. Голоса пророчества
Рассвет окрасил небо над полем битвы в нежные розовые тона, но Максим едва замечал эту красоту. Его внимание было приковано к трем фрагментам артефакта, лежащим перед ним на старом каменном столе. После победы над армией Моргрейна они словно ожили — пульсировали мягким светом и, казалось, тихонько гудели, когда их подносили друг к другу.
— Они… поют, — тихо произнесла Лайа, стоявшая рядом. — Ты слышишь?
Максим кивнул. Он действительно слышал — не ушами, а какими-то иными чувствами. Мелодия, древняя как сам мир, струилась между осколками, рассказывая историю, которую он пока не мог понять.