Сейра и Феррик медленно направились к выходу из храма. Позади них объединенный кристалл продолжал сиять, поддерживая новую структуру реальности. А где-то в потоках Эфира две души — Максима и Лайи — танцевали в вечном танце равновесия, охраняя мир, который они поклялись защищать.

Выйдя из храма, Сейра и Феррик увидели, как изменились Проклятые болота. Там, где раньше была только тьма и гниль, теперь пробивались первые ростки новой жизни. Черная вода в топях очищалась, становясь прозрачной. Даже искаженные существа, бывшие когда-то жителями города, начали меняться — тьма постепенно уходила из их сущности, оставляя место свету.

«Смотри,» — Феррик указал на небо.

Извечные тучи над болотами расступились, пропуская солнечные лучи. Там, где свет касался земли, расцветали странные кристаллические цветы — словно сама земля пыталась подражать преображению, случившемуся в храме.

«Это только начало,» — тихо сказала Сейра, доставая свой дневник. «Максим и Лайа создали основу новой защиты, но чтобы она охватила весь мир, нам нужно закончить начатое.»

Она начала делать записи, пытаясь сохранить для будущих поколений историю того, что произошло в храме. Как Странник из другого мира понял, что иногда величайшая сила приходит не через борьбу, а через принятие и преображение.

Феррик молча смотрел на храм, который теперь сиял подобно маяку, разгоняя тьму в самых дальних уголках болот. Гном никогда не был склонен к глубоким размышлениям, предпочитая простые решения, но даже он понимал — мир изменился навсегда.

«Знаешь,» — наконец сказал он, «когда мы только начинали этот путь, я думал, что все дело в силе. В том, кто сильнее, кто могущественнее. Но теперь…»

«Теперь мы понимаем, что истинная сила в способности измениться,» — закончила за него Сейра. «В готовности стать чем-то большим, чем мы есть.»

Ветер донес до них отголосок знакомого смеха — словно Лайа и Максим наблюдали за ними из потоков Эфира. В этот момент оба поняли, что их друзья не исчезли — они стали частью самой ткани реальности, защитниками, которые всегда будут рядом, даже если их не видно.

Впереди их ждал долгий путь. Нужно было найти и активировать остальные святилища, остановить темного властелина, помочь миру исцелиться от ран, нанесенных силами тьмы. Но теперь у них была надежда — и понимание того, что иногда величайшие победы одерживаются не в битвах, а в момент самопожертвования и преображения.

Солнце поднималось над очищенными болотами, и его лучи играли в кристаллических цветах, рассыпая радужные искры. Где-то вдалеке запела первая за многие века птица, приветствуя новый рассвет в мире, который начал свой путь к исцелению. А в храме за их спинами продолжал сиять объединенный кристалл — символ того, что даже в самой глубокой тьме всегда есть надежда на свет, если найти в себе смелость измениться.

Туман стелился по земле, окутывая ноги плотной серой пеленой. Болота Скорби полностью оправдывали своё название — даже воздух здесь казался пропитанным горем и отчаянием. Максим шёл впереди, стараясь выбирать путь по более-менее твёрдой почве, но с каждым шагом это становилось всё сложнее. Позади него Лайа то и дело останавливалась, прислушиваясь к звукам, доносящимся из глубины болот.

— Что-то не так, — прошептала она, положив руку на рукоять ножа. — Здесь слишком тихо. Даже для болот.

Максим кивнул. Он тоже это чувствовал — гнетущую тишину, нарушаемую только чавканьем грязи под их ногами и редким карканьем воронов где-то вдалеке. Но было что-то ещё, какое-то смутное ощущение на границе сознания, словно кто-то наблюдал за ними из темноты.

— Может, вернёмся? — предложила Лайа, и в её голосе впервые за всё время их знакомства Максим услышал нотки страха. — Я много слышала об этих болотах. Говорят, здесь пропадают целые отряды, а те, кто возвращается… они уже не те, кем были раньше.

Максим покачал головой: — Нам нужно идти дальше. Третий фрагмент где-то здесь, я это чувствую.

Он поднял руку, показывая метку на ладони. В тумане она светилась тусклым серебристым светом, словно далёкая звезда, пробивающаяся сквозь облака. Но было в этом свечении что-то неправильное, будто сама метка пульсировала в такт с его нарастающей тревогой.

Внезапно воздух стал ещё холоднее, а туман сгустился настолько, что видимость упала до нескольких шагов. Максим остановился, пытаясь сориентироваться, и в этот момент услышал голос, от которого кровь застыла в жилах.

— Максим! Помоги мне с этими формулами! Ты же обещал…

Он резко обернулся. Этот голос… Он не мог его здесь услышать. Просто не мог. Это был голос Кати, его одноклассницы из старшей школы. Той самой Кати, которая…

Туман впереди заклубился, принимая очертания девушки в школьной форме. Она сидела за партой, склонившись над тетрадью, совсем как тогда, в тот последний день перед…

— Нет, — прошептал Максим, делая шаг назад. — Это не по-настоящему. Тебя здесь нет.

— Максим? — встревоженно позвала Лайа. — Что с тобой?