Мелкой живности было в достатке, но ничего опасного, особенно из разряда НЁХов к коим относился заглот, не встречалось. Всякая мелочь, вроде горных кошек, пауков размером с таз, огромных птиц и саблезубых сусликов, благоразумно сторонилась большого медведя. К сожалению, догнать их, чтобы превратить в сублимат, также было довольно проблематично.

Оставались только мелкие «падуки», как я про себя окрестил зверьков получающих инфаркт даже от небольшого испуга. Они довольно густо населяли эти места и служили отличным источником ЖЭ. Пилюли из них напоминали манную крупу, но количество было достаточным, чтобы Машка не смотрела на меня с гастрономическим интересом. Она просто иногда резко громко взрыкивала, зверьки падали с веток, а я рутинно собирал их пылесосом вместе с травой. Благодаря этому, вскоре я мог напитывать пылесос духовной энергией на автомате, как кнопкой щёлкал. Да и в целом лучше научился управлять своим куцым резервом.

Не знаю в какой момент моё магическое приключение превратилось в «Повседневное выживание в безлюдных горах в компании медведя», но определённые плюсы в этом были. По крайней мере, акклиматизация протекала штатно, и было время погонять в голове разные мысли и потренироваться в использовании своего единственного инструмента.

Благодаря инциденту с падающей медведицей, я понял, в какую сторону развивать контроль над проводом. По итогу, изгибать его оказалось не так сложно, как показалось вначале, но совершенно бесполезно — без значительных вливаний энергии он был слаб и не мог задушить даже мышь. Но он легко скручивался, изгибался и даже прилично растягивался, что я соотнёс со словами Мяу о «возможностях и предназначении». Теперь мне не нужно было сматывать его руками — он «сам» ловко оборачивался вокруг меня в нужных местах. И то хлеб.

Ночёвки я проводил в медвежьих объятиях, что было довольно комфортно, если бы не дождь, зарядивший на второй день путешествия и не думающий прекращаться. Мокрая медведица хоть и оставалась тёплой, но жутко пованивала, а от её сырой шерсти у меня всё чесалось. Я тоже откровенно пованивал, хоть и беспрестанно находился под тугими струями ливня, а ещё настолько притерпелся к наготе, что практически перестал думать об одежде. А зачем, если и так не холодно, и мухи не кусают? Чую, ещё немного и одичаю окончательно.

А ещё мне совершенно не понятно, чем тут питаться такому количеству крупного хищного зверья, вроде тех же заглота, лося, кошки и прочих неизвестных. Нет, на раз поесть, допустим, тут хватит, но на постоянку… Экосистема просто не должна такого выдерживать, только если эти падуки не размножаются со скоростью сто кило биомассы в минуту, пожирая листья, которые отрастают мгновенно.

Рациональная часть моего сознания настолько углубилась в поиски объяснения этого феномена, что я совершенно потерял связь с реальностью и пришёл в себя только врезавшись на полном ходу в Машкин бок. Это случилось то ли на четвёртый день блуждания по горам, когда мы спустились на очередное плато с очень густым подлеском и кучей буреломов. Дождь к тому времени сжалился и прекратился.

Медведица перегородила мне дорогу и рычала на плотные и сочные заросли кустов, плавно перетекающих в мотню каких-то лиан, уходящих высоко к кронам деревьев. Я озадачился и прислушался, но, кроме щебетания птах и шуршания листвы на ветру, ничего не предвещало опасности. Тишина и покой.

Вдруг кусты взорвались листьями!

Огромная змеиная пасть схватила медведицу поперёк туловища — как гадюка хомяка — и смела её как пушинку. Успел отметить лишь огромные клыки, которые только чудом не пронзили медвежью шкуру, когда меня отшвырнуло к россыпи валунов.

Лес мгновенно наполнился разъяренным шипением и рёвом. Стометровое тело змеимгновенно свернулось в клубок вокруг добычи и напрягло мышцы, стремясь сломать кости жертвы.

Я лишь дважды моргнул и подумал, откуда тут такая хреновина и что она жрёт, а грозный рёв медведицы уже сменился жалким хрипом. Тут то и пришло абсолютное понимание, что Машка это мой единственный шанс выжить и медлить нельзя!

Заорав во всё горло, больше чтобы подбодрить себя, чем напугать змею, побежал к месту битвы со шлангом наперевес, по пути вливая силу в пылесос и раскручивая его на максимальные обороты.

Раз, и раструб прилипает к крупной, серой чешуе. Мотор натужно воет, духовная энергия стремительно утекает, медведица хрипит в агонии, а змее хоть бы что!

Мне хватило ума, чтобы быстро осознать бесплодность попытки и придумать план «Б». Очевидно, что текущей духовной силы недостаточно для всасывания всей твари целиком, но, русские не сдаются!

Как назло в памяти всплыл фрагмент из довольно посредственной книжки от чувака со стрёмным псевдонимом Драксодий. Там автослесарь, мой тёзка, мучил непробиваемый труп мифического животного, заставляя феникса медленно запекать того через задницу, как единственное слабое место.

«Ну нет… Ни за что! Это же просто чья-то больная фантазия» — думал я, пока трясущиеся руки сами перекручивали шланг на выдув, а глаза вычленяли из змеиного клубка ту часть, где должен быть выход для отходов жизнедеятельности совмещённый с яйцекладом. В простонародье — клоака.

Вижу цель — не вижу препятствий!

Заорав пуще прежнего, я бросился в атаку, сжав шланг пылесоса двумя руками как копьё. Используя всю силу и ускорение, я со всей дури всадил металлическую трубу по самую гофру в слабое место монстра и упёрся ногами в землю. Одновременно с этим направил всю оставшуюся энергию в пылесос и высокочастотный вой двигателя затопил всё вокруг.