– Думаю, это пойдёт ей на пользу. Она замкнулась в себе и мало с кем поддерживает контакты после смерти Йозефа. Если вы уверены, что хотите этой встречи, я зайду за вами в обед.

– Благодарю, – я толком не сдержала удивления, потому что в самом деле не ожидала настолько быстрого решения.

В моём представлении, она должна была как минимум наведаться к вдове и спросить её, согласится ли она принять меня.

Однако Женевьева отреагировала так, словно только этого от меня и ждала.

– Извините, – она быстро коснулась моего плеча и ушла так поспешно, как если бы была смущена.

Оставшись в одиночестве, я отметила, что людей в зале заметно прибавилось. Создавалось впечатление, что сегодня в доме мэра в действительности собралась треть населения Фьельдена, если не больше.

Оркестр продолжал играть.

Сделав ещё один глоток шампанского, я отставила бокал, потому что настроение оно не поднимало.

На правах молодой хозяйки вечера Камилла вполне могла в приятной кокетливой манере потребовать первый танец, и ничего предосудительного или противоречащего правилам хорошего тона в этом не было.

Заметив в противоположном конце зала ведущую на трассу дверь, я направилась к ней, стараясь на ходу заглушить неприятное чувство, клокочущее в груди. Ничего подобного мне испытывать не следовало, и прохладный вечерний воздух должен был помочь остудить голову.

– Леди Нильсон?

Раздавшийся за спиной негромкий голос оказался смутно знакомым, но прозвучавшие в нем изумление было неподдельным.

Я развернулась и почти минуту смотрела на остановившегося рядом со мной человека.

Высокий, широкоплечий. Тёмные вьющиеся волосы чуть ниже плеч и голубые, как согретое солнцем ласковое море, глаза.

На берегу этого самого моря мы и встретились однажды, очень давно.

Это был первый раз, когда я увидела большую воду.

На Кайла он смотрел с опаской и восторгом, а на меня – с обожанием.

Такие взгляды, даже брошенные украдкой, не могли не льстить.

– Габриэль?

Из-за них или потому, что забыть то лето, – наше с Кайлом первое лето, – в целом было сложно, я узнала его, и имя само всплыло в памяти.

– Для местных настоящий доктор Беккет, – он улыбнулся одними уголками губ, одновременно горько и очень располагающе. – Мэр Готтингс называл вашу фамилию, но я не смел надеяться… К тому же, я слышал, что теперь вы просто леди Элисон.

Полувопрос, полусмирение.

В ту ночь на побережье Кайл знакомил, – по-настоящему знакомил, – меня с водными духами. Мы стояли по щиколотку в теплой воде, он обнимал меня со спины, по-хозяйски сложив руки на моем животе, а я чувствовала босой ступней его ступню и разрывалась от внутренних противоречий.Одновременно хотелось сосредоточиться и увидеть тех, кого не могла видеть прежде, и развернуться, провести губами по его плечу, оттянув развязанный ворот рубашки.

– Ооо, простите, я вас не заметил! Я не знал! – молодой человек, приближения которого мы не услышали, выронил мешок, и на песок выпали свечи, покрывало и два тяжелых канделябра. – Простите?

Кайл развернулся, продолжая одной рукой прижимать меня к себе.

– Исчезни.

– А… Да, сейчас, конечно! – он моргнул и наклонился, чтобы собрать свои вещи, но при этом уронил еще и шляпу.

Оставленные распущенными кудри тут же полезли ему в глаза.

– Ох, Нечистый побери, как же неловко!..

Спиной я почувствовала, что Кайл вздохнул глубже – терпение его было на исходе.

Несчастный же продолжал возиться, пока, наконец, не засунул обратно в мешок все, включая шляпу, и не поплелся в сторону.

Я провела пальцами по запястью Кайла, без слов предлагая успокоиться и просто начать сначала.

– Простите! – уже почти успевший удалиться бедолага вдруг обернулся и пошел обратно к нам. – Простите, добрые господа, вы ведь русалок приманиваете? Научите меня тоже? Я готов заплатить. Видите ли, я уже неделю тут бьюсь, и все никак… Должно быть, я просто им не нравлюсь.

Вздохнув очень грустно, он поднял, демонстрируя нам мешок.

– Кстати, я Габриэль! И я все еще искренне сожалею, что помешал вам!

Он оказался сыном травника – хорошо обученным и в меру одаренным человеком, которому хотелось большего.