Он до сих пор искал эльфийку, которая могла бы хоть нам миг вернуть его в то волшебство, но все было пусто и пресно. Чудо настоящей страсти случилось с ним только однажды – в объятиях Селестры. Тысячи раз после, когда Ваеран брал женщин, были просто приятными, временно удовлетворяющими его похоть мгновениями, которые не спасали от голода по одной единственной, кого он хотел видеть рядом с собой. Мужчина помнил, как после последних сладких прикосновений королева капризно скривила свой алый ротик и промолвила:

– Ты неплох, но все же не силен. Можешь править своим родом, я не помешаю. Но в постели моей тебе нечем меня удивить.

Эти слова перевернули всю его жизнь и привели на этот трон. Последующие после встречи с Селестрой десятилетия Ваеран жил с чувством ненависти и униженного достоинства, ища способ захватить власть в Даркмаре. Все эти годы в нем боролись два сильнейших желания: резать эту тварь на куски, глядя, как она мучается, или иметь ее множество раз, до тех пор, пока она не начнет орать его имя в экстазе или от боли – он все не мог определиться.

Заговор он готовил долго, внимательно подбирая себе единомышленников в среде недовольной матриархатом аристократии. Главной проблемой была туманная магия, которой обладала королева и которой она поддерживала стабильность Даркмара. Все темные эльфы обладали частичкой темных чар, но именно королева держала в своих руках нити тумана, пронизывающие сердце каждого дроу. Она была средоточием всего. Такую власть ее роду дали боги много тысячелетий назад, но Ваеран, ведомый жаждой мести, решил эту систему разрушить. Жаль, но совсем вычеркнуть Селестру из этого уравнения не удалось. Он нашел способ питаться ее магией, но для этого королеве нужно было жить. Всех конкурентов он уничтожил – убить ее отпрысков было несложно, а саму Селестру он поместил в самую дальнюю пещеру Черной скалы – гнилое даже по меркам дроу место. О том, что случится с Даркмаром и всем остальным миром, если королева все же иссохнет, потеряв магию, он не думал.

Принесли ли ему облегчение страдания этой женщины? Ваеран не был в этом уверен. В каком-то смысле бывшая королева все еще имела над ним власть, раз за разом одерживая победу. Когда ее тащили в каменную тюрьму, он предложил ей альтернативу – стать его наложницей. Это было бы для нее гораздо приятнее, чем жить в том тесном вонючем мешке, который он ей заготовил: в этом месте из недр земли выходил вулканический газ, затрудняющий дыхание и наполняющий легкие смрадом; каморка, где ее держали, позволяла сделать всего пару шагов, она была больше похожа на клетку, чем камеру. Но даже эти ужасы не заставили Селестру захотеть его как мужчину.

Сейчас кролю Дракмара было сто двадцать лет, из которых сто он желал одну и ту же женщину, но так и не смог ее получить. Семьдесят лет заключения не склонили Селестру к постели с ним, но сейчас он уже и не предлагал. То, во что постепенно превращалась женщина, уже не привлекало Ваерана, он просто ждал, когда она будет молить его о пощаде, мечтая сломать ее дух.

Однако прямо сейчас, равнодушно наблюдая, как одна из танцовщиц подползла к нему и трется о его ноги, он думал об этом. Его заботила недавно возникшая проблема, которая была связана с прогрессирующей нехваткой магического резерва. Ваеран знал, что виноват в этом он, так как все, что он сделал с королевой и ее защитной магией, было против воли богов, но пути назад не было. Он лучше погубит целый мир, чем вернет Селестру на трон. Тянуть магию из бывшей королевы у него получалось, но ее явно не хватало, а потому барьер с потусторонним миром начал истончаться. Если так пойдет и дальше, то в этот мир хлынут такие жуткие монстры, которых и представить страшно, и в таком количестве, что темным не справиться с ними.

Когда-то давно, дроу, прогневав богов, приняли в наказание на себя их волю защищать мир от темных существ, живущих по ту сторону магического барьера. Для этого боги вручили темным магию и отправили их в подземелье. И до сих пор дроу справлялись. Но сейчас угроза росла с каждым днем. Если монстры выползут на поверхность, то уничтожат сначала их, потом людей и светлых. Ваерану нужно было что-то предпринимать. И он знал, что. Им был нужен росток древа жизни, чьи плоды способны пополнять магический резерв любого вида магии. Дроу вырастили бы его в одной из пещер, где есть почва, и куда проникают солнечные лучи.

Древом обладали светлые эльфы, и Ваерану нужно было лишь попросить у них саженец. Однако с учетом многовековой вражды и натянутого нейтралитета последних лет, с ними будет сложно договориться. Единственным козырем дроу было то, что пострадают в случае прорыва потусторонних сил абсолютно все, включая жителей Гринлойда – королевства светлых эльфов. Ваеран предполагал, что король Карнаниэль откажется помогать и лишь посоветует вернуть род Мор’Шиирас на престол, что для Ваерана было неприемлемо, а потому напрашивался только один вариант – поставить светлых перед фактом: целому миру скоро конец, и Селестра не поможет.

Нужно было отправлять дипломатическую миссию в Гринлойд. Карнаниэль оповещен, что у темных проблемы, и ждет. Осталось найти тех, кто обладает силой убеждения и возглавит переговоры. Выбор Ваерана пал на Талсадара Гаэр’Дааль и Хирона Зэд’Аваcэль – наследников сильных домов, которых он присмотрел как своих возможных преемников. Детей своих у короля не было. Боги наказали его за дерзость, не давая начать полноценную королевскую династию. По крайней мере, Ваеран так себе объяснил тот факт, что ни одна из тысячи женщин, с которыми он делил постель, не понесла от него. Король смирился с тем, что должен найти принца в семьях аристократов. Талсадар и Хирон – такие разные, но по-своему перспективны. И каждый из них наследник одного из двух богатейших домов Даркмара. Ваеран решил, что эта миссия станет для них испытанием, по результатам которого он выберет из них своего официального преемника. Тот, кто лучше покажет себя, и будет когда-нибудь следующим королем.