— Но это ваше проклятье её поразило! — с возмущением возразил зять. — Герцог, вы обязаны исцелить леди Лину.

— Увольте. Проклятье не моё, думаю, оно вместе с драгоценностями продавалось. Я не трачу магические силы на защиту безделушек, даже крайне дорогих. А что там было полтысячи лет назад, уж простите, припомнить никак не могу.

— Но вы подарили эту опасную вещь моей жене.

— Вот именно, подарил, а как Анжела распорядилась моим подарком — не моё дело. Проклятье бы не сработало, если бы драгоценности достал из футляра владелец, а не кто-то другой.

— Откуда вы знаете? Возможно, оно напало бы и на Анжелу.

— Исключено, это обычное охранное заклинание. Тёмное, правда. Если бы твоя тёща, Дарьян, не взяла без спросу крайне дорогую, исключительно ценную и потому тщательно защищённую от воришек вещь, то не оказалась бы при смерти.

— Но она оказалась. Спасите её!

— Я не обязан спасать всех глупцов в этом мире.

— Мама совсем недавно здесь появилась, — заговорила Анжела. — И больше того, я не знала, что вы подарили мне настолько ценную и опасную вещь. Пожалуйста, герцог Валентайн, помогите нам спасти мою маму!

— Поищите целителя, — последовал бесстрастный ответ. — Со дня вашей свадьбы прошло больше года. Анжела, целый год, как в твоём распоряжении появились лунные сапфиры, чья стоимость сравнима со всем королевским дворцом. А ты не удосужилась даже открыть мой подарок. Глупость и неблагодарность — это, похоже, ваше семейные качества.

— Эй ты, хам! — наконец мне удалось хоть что-то сказать.

Часть балдахина убрали, и я получила возможность взглянуть в лицо человеку, который меня оскорблял. Ладно меня, но он оскорблял Анжелу в присутствии её мужа, Констанса и других людей!

Герцогом Валентайном оказался мужчина лет тридцати пяти или сорока. Гладко выбрит, длинные тёмные волосы собраны в хвост. Чёрные глаза выглядят способными проникать в суть вещей и пугают. Твёрдый подбородок, прямой нос. Неприятная ухмылка на тонких губах. Такой женщину с потрохами съест, не подавится.

Опасный мужчина. Я понимала тех девушек, которые предпочли спрятаться от него. Жаль, присоединиться к ним не могла.

— Извольте извиниться, — сказала я, твёрдо глядя ему в глаза.

Никому не позволю себя унижать. Мою дочь — тем более.

На моё требование герцог ответил приподнятой бровью и злой усмешкой. Ах, каким бы грозным он выглядел, если бы не скрестил руки на груди, тем самым выдавая собственную неуверенность и нервозность.

— Мне перед вами извиняться? — процедил он насмешливо.

— Не только передо мной. Перед моей дочерью тоже.

Я постаралась сесть на постели, и в итоге это у меня получилось. Кто-то, надеюсь, Анжела или горничная, избавили меня от пышного бального платья и тугого корсета, переодели в ночную сорочку. Прекрасная вещь, в такой не стыдно и к гостям выйти. Из натурального шёлка, украшенная вышивкой, кружевами и рюшами, с завязками у самого горла. Сорочка закрывала даже больше, чем платье, так что я могла не беспокоиться о пристойности внешнего вида.

Герцог к вопросам благопристойности относился иначе. Демонстративно окинул меня таким взглядом, что тут же захотелось прикрыться одеялом до самых бровей.

Этот порыв я в себе немедленно подавила. Другая, может быть, и смутилась. Но с чего бы мне так реагировать всего лишь на взгляд? Науке быть хамом и негодяем герцогу стоило бы ещё поучиться, при необходимости я могла бы подсказать ему адресок.

Сколько раз мне доводилось общаться со строителями, которые без мата не говорят. Сколько раз от работающих на стройке молодых мужчин, по большей части мигрантов и маргиналов, я слышала предложения, от которых и рак покраснел бы без кипячения. А тут всего лишь взгляд, приподнятые брови и руки, скрещенные на груди — маловато, дорогой, чтобы вогнать меня в краску.

Анжела подбежала ко мне, подвинула подушки так, чтобы я могла на них опереться. С нежностью я сжала её руки — судьба вознаградила меня прекрасным ребёнком.

Ладно себя, но своего ангелочка я в обиду не дам.

— Мама, не надо, не спорь с ним, пожалуйста, — тихонько шепнула Анжела и сделала умоляющее лицо.

Надо, моя девочка, ещё как надо. Имея дело с мужчинами, нельзя позволять им переходить определённые границы, надо сразу расставлять всё и всех по местам. Иначе сядут на голову и ножки свесят.

Здесь, конечно, Азария — прекрасный, идеальный мир, напоминающий сказку. Но что-то подсказывало мне, что мужчины везде одинаковы. Что носящие титулы, кичащиеся древностью рода и магической силой, что могущие прихвастнуть только тем, что накануне приговорили пятилитровку пивасика в одно страшно опухшее сегодня лицо.

— Вы внезапно онемели, Ваша Светлость? — поинтересовалась я, с удобством устроившись на подушках. — Напомню, что жду от вас извинения. Вы назвали меня глупой несправедливо. Откуда мне было знать, что вы подарили моей дочери смертельно опасный подарок? И по поводу самого подарка с крайне неприятным сюрпризом я бы тоже хотела получить от вас разъяснения. Вы что же, собирались мою девочку отравить?