Старейшины стоят перед ним, будто нашкодившие дети. Особенно неуместно наверняка себя чувствуют потенциальные «невесты».

— Да с такими управителями никаких угроз не надо — сами всё порушат до основания! — обличительно заявляет напоследок якул.

Это оказывается последней каплей.

— Не тебе, вышвырнувшему нас на задворки мира, рассуждать об угрозе! — взвивается вдруг Лаурия. — Спелся с людишками, а собственный народ предал, обрекая на гибель в безжизненном краю! А теперь нотации нам читаешь, как правильно подданными командовать? Может, пора решить, на чьей ты стороне?

Гаррис тянет к ней лапы, пытаясь утихомирить. Разъярённая ящерка раздражённо его отпихивает.

— Моё решение было принято, когда ты ещё даже на свет не появилась, — глаза якула сверкают так, что больно смотреть. — Гаган превращает в выжженную пустыню любой мир, до которого дотянутся его лапы, не считаясь с потерями — он всегда может наплодить новых детей.

Лаурия пытается что-то возразить. Якул повышает громкость, вынуждая её замолкнуть:

— А выживших будет гнать всё дальше до тех пор, пока они не погибнут, взрастив его личное могущество. Всё, что можно было сделать в таких условиях — дать право выбора своей судьбы как вам, так и людям. И тот, кто попытается его отнять — станет моим врагом. Вот моя сторона!

Велес широко оскаливается, показывая большой палец.

Лаурия зыркает на странно задумчивого Гарриса, намертво стиснувшего копьё. Не дождается нужной реакции и открывает было рот, но змей снова не даёт ей ничего сказать.

— Призраки сами себя не очистят! — рыкает он. — Сколько времени нужно, чтобы разбудить всех старейшин?

— Двенадцать часов, если не желаете их убить или покалечить, — сквозь зубы цедит шоколадная ящерка. — В противном случае я не поручусь за их здоровье.

— Два часа сверху — и они должны быть в сборе на этом же самом месте, — якул грозно хлопает крыльями. — Пусть помогают будить остальных жителей Аргона. Так мы быстрее перейдём к следующему шагу — вернём враждебных духов к нормальному состоянию.

— И у вас, наверное, есть способ это сделать? — не упускает случая ввернуть шпильку Лаурия. — Жители непременно захотят узнать, чем придётся пожертвовать ради призрачного благополучия.

— Всему свой черёд, — туманно отзывается якул. Взмахивает крыльями и начинает уменьшаться до прежних размеров. — Нет смысла дважды пересказывать одно и то же, поэтому план я оглашу только перед всеми старейшинами.

Лаурия излучает скепсис буквально каждой чешуйкой. Но в её голубых глазах полыхает нешуточная ярость.

— И учти, — добавляет якул жёстко. — Если хоть что-то при пробуждении пойдёт не так — докладывай немедленно. Неисполнительные старейшины без проблем заменяются другими, знаешь ли. А теперь — за дело!

Поняв, что попытка добиться своего провалилась окончательно, шоколадная ящерка гордо разворачивается и скрывается внутри здания, раздражённо покачивая хвостом.

Оставшиеся трое направляются в разные стороны от дворца — к другим комплексам гибернации, как поясняет словоохотливый Велес.

Гаррис же почему-то медлит, тяжело опершись на копьё.

Наконец его взгляд наполняется решимостью и он спускается со ступеней здания на площадь к якулу.

— Я досрочно складываю с себя полномочия старейшины. С пробуждением остальных вполне справятся и без меня, — заявляет он, вызывая бурю эмоций на морде Велеса.

Призрачный командующий, видно, не ожидал, что кто-то из прошлых оппонентов сдастся настолько просто.

— Когда-то я был начальником городской стражи, — объясняет своё внезапное решение Гаррис. — А потом из-за погружения в сон в ней пропала надобность. За прежние заслуги перед Аргоном и его жителями меня выдвинули на новую должность. Тогда это казалось разумным — приносить пользу в новом качестве.

— И что же изменилось? — с любопытством смотрит на бывшего стражника Велес. — Воодушевился чужим примером того, что можно думать головой вместо пары детородных отростков под хвостом?

— Легко об этом рассуждать, не имея физической оболочки, — кривит морду Гаррис. — Но это не единственная причина.

Он снова поворачивается к якулу и низко кланяется.

— Ты прав, предводитель, — говорит покаянно. — За долгие годы из защитника я стал тюремщиком — и сам себе опротивел. Начал шарахаться от любой тени, боясь потерять, что имею. И только сейчас понял: самое важное уже давно утрачено.

Над площадью повисает тишина. Будто каждый задумывается о том, что важно именно для него.

— Пропажу не всегда можно отыскать, — змей задумчиво разглядывает внезапного союзника. — Но, решив действовать, обязательно обретаешь что-то новое. Я рад, что с этого момента прошлое больше не властно над тобой.

— И, тем не менее, оно хранит ключ к решению нашей проблемы. — Гаррис ударяет древком о мостовую. — Я хочу вам кое-что показать.

Наконечник копья, казавшийся монолитным, вдруг раздвигается, превращаясь в подобие двузубой вилки. Между её зубцами вспыхивает голубое свечение, издающее лёгкий гул.