Через секунду мы оба оказываемся на покрытой травой поляне, в центре которой возвышается на постаменте гладкий кусок янтаря, напоминающий огромную каплю росы.

Видимо, это и есть Алатырь — абсолютно целый, а не его жалкий огрызок.

Между нами и камнем материализуется якул. Он жадно разглядывает легендарный артефакт.

— Я вс-спомнил! — в его голосе слышатся торжество и лёгкая грусть. — На этом мес-сте много лет назад была реш-шена с-судьба ваш-шего мира!

— Где мы находимся? — с подозрением озираюсь по сторонам. Не могли же мы вот так просто переместиться из подвала невесть куда!

— Прос-сто вос-споминание, — поясняет змей. — О далёком прош-шлом.

То есть, об опасных сюрпризах можно не беспокоиться? Ладно, посмотрим, какую сказку расскажет нам камушек.

— Значит, на этом месте раньше стоял Алатырь? — обвожу рукой окружающее пространство.

Вокруг постамента простирается заросшая невысокой травой холмистая равнина. Здесь тихо, разве что слышится отдалённый плеск воды. Будто рядом протекает широкая и довольно бурная река.

— Здес-сь должен был быть проход для войс-ска, — то ли догадывается, то ли вспоминает змей. — «И явилась рать несметная на землю дивную. И была сеча лютая три дня и три ночи…»

Я внимательно слушаю, а Таня подбирается к задумавшемуся Покровителю всё ближе. Кажется, даже внезапное перемещение в прошлое не произвело на неё такое впечатление, как явление якула воплоти.

— Какой же он хорошенький! — внезапно произносит девочка громким шёпотом. И весь пафос момента рушится.

Якул, вытаращив глаза, оборачивается на звук. А сестра, недолго думая, сцапывает чешуйчатого и заключает его в объятия.

— Какой тёплый! — восхищённо сообщает мелкая заноза ошалевшему змею. — И чешуйки совсем не скользкие. Не то, что у ужиков.

Ужей, значит, тоже тискала? Бедные твари…

— С-странный ребёнок… — Покровитель вертится, пытаясь вырваться. Но от Тани, видимо, ещё никто так просто не уходил. — Отпус-сти, раздавиш-шь!

— А можно крылышки потрогать? — не унимается девочка. — Я легонечко, честно-честно.

— Хорош-шо, только отпус-сти сначала, — смиряется с неизбежным Яков. — С-совс-сем затиранили…

— Мягкие, — констатирует Таня, поглаживая пёрышки.

Змей старательно делает вид, что терпит из последних сил, подёргивая чешуйчатым хвостом. Но я-то вижу, что неожиданное внимание ему приятно.

— Я думала, Покровитель страшный должен быть, — продолжает делиться впечатлениями сестра. — А ты и могучий, и хорошенький. На такого я согласна!

— Пос-смотрим на твоё поведение, — щурится якул.

Ага, конечно. Сдался ей уже с потрохами, падкая до лести морда.

Но у нас кроме восхваления Покровителя вообще-то и другие дела есть. Хлопаю в ладоши, привлекая внимание занятой друг другом парочки:

— Давай-ка сначала посмотрим, как отсюда выбраться. Где мы, говоришь, находимся?

— Плац-сдарм для выс-садки, — отзывается змей, ненавязчиво подставляя Татьяне недостаточно оглаженное место. — Здес-сь должен был быть лагерь войс-ск вторжения. Отс-сюда началас-сь ис-стория.

Ничего не понятно, но очень интересно. Что за история, что за войска? Но уточнить как всегда не получается.

Алатырь без всякого предупреждения взмывает над постаментом, соединяясь с ним полупрозрачным эфирным окном в два человеческих роста. Внутри виднеется какой-то гористый пейзаж, подёрнутый дымкой.

Что-то вспыхивает в просвете окна — и на полянке появляется точная копия якула.

Мы с Таней синхронно вздрагиваем, но тут же понимаем, что он нас не видит. Облетает вокруг окна, парой рывков обследует полянку, а после — стремительно срывается вдаль, мгновенно пропадая из виду.

— Это ведь ты, да? Получается, ты попал сюда раньше вторженцев? — замечаю удивление на змеевой морде. — Чем же ты занимался до их появления?

— Ис-скал, — рассеянно шипит чешуйчатый, будто пытается вспомнить. — Дос-стойных воинов. Померятьс-ся с-силами… впервые с-свобода…

— У тебя настолько всё плохо с памятью? — удивлённо поднимаю брови. — Или дело слишком давно было?

— Потерял с-силы… ос-слаб… почти развополотилс-ся… — жалуется якул. — Ты вовремя наш-шёл…

Окружение покрывается мелкой рябью, картинка плывёт, словно кусок льда на жаре. Но через мгновение снова обретает чёткость.

Постамент теперь окружён стеблями уже знакомого кристального папоротника. Да и сама местность вокруг выглядит по-другому. Растительность вытоптана, кругом взрытая земля и подпалины.