Элис ворчит что-то рядом, натягивая своё платье, но тоже почти готова.

Открываем дверь — дозорные уже ждут.

— Завтрак с собой, — бросает один из них, протягивая Элис свёрток.

Через десять минут повозка трогается, оставляя за спиной «Уставшего Дракона». Путь до Тринадцатого предстоит долгий и тяжёлый. Элис говорит, что дороги там плохие, и даже Совет редко появляется в этом забытом богами краю. Но меня это больше не пугает.

— До Тринадцатого остались считаные лиги, — ободряюще добавляет Элис, распечатывая свёрток дозорного.

Внутри обнаруживаются два куска хлеба, настолько чёрствого, что ими можно отбиваться от разбойников, вяленая колбаса, бутылка воды и несколько маринованных оливок и горстка фиников.

«Кажется, на нас решили сэкономить», — мелькает невесёлая мысль.

— Держите, лиора. — Элис делит еду пополам, протягивая мне кусок хлеба, колбасу и несколько оливок. — Нам нужно быть сильными. Финики оставим на потом, — улыбается она. — Это десерт.

Я благодарно киваю и всматриваюсь в горизонт. Солнце, словно робкий художник, только начинает окрашивать небо в бледные пастельные тона.

Позавтракав, Элис принимается за вышивание.

Я развлекаюсь, разглядывая облака, не понимая, почему меня пугали плохой дорогой.

«Дорога как дорога. Ну, потряхивает иногда», — думаю я. Но не проходит и часа, как я жалею о своих словах.

Повозка жалобно скрипит, норовя развалиться на части. Нас трясёт, бросает то вправо, то влево, словно корабль в шторм. Я вцепляюсь в сидение, боясь вылететь на каменистую тропу.

Путь, размытый дождём, извивается серпантином. С одной стороны нависают отвесные скалы, теряясь вершинами в серой дымке. С другой — зияет пропасть, от одного взгляда на которую захватывает дух.

Металлические ноги лошадей, покрытые царапинами и ржавчиной, с трудом преодолевают неровности пути. Кажется, эти механизмы давно не знали ремонта.

Колёса то и дело проезжают в опасной близости от края пропасти. Я стараюсь не смотреть, но головокружение не отпускает.

Далеко внизу, между склонами ущелья, белеет тонкая лента бурлящей реки. Безжалостное солнце палит нещадно, отражаясь от обломков янтаря, разбросанных по склонам. Всё вокруг тонет в калейдоскопе режущих глаза огоньков. Даже ветер, проносящийся по ущелью с жалобным воем, кажется враждебным и злым.

Постепенно склоны расходятся, ущелье остаётся позади, и дорога, петляя среди камней, выводит нас на плато. Здесь всё ещё трясёт, но по сравнению с пропастью, зияющей за каждым поворотом серпантина, этот путь — просто царская дорога. В тот же миг, когда я позволяю себе вздохнуть с облегчением, на горизонте появляются два всадника.

Всадники несутся стремительно, намного быстрее нашей повозки. На узкой тропе они сбавляют ход, и я, высовываясь из окна в полном изумлении, могу рассмотреть их как следует.

Огненные кони! Настоящие, сотканные из чистой магии!

Их тела словно вылиты из расплавленного золота, по которому струится волнами жар. Гривы, похожие на языки пламени, развеваются на ветру, а вместо копыт — сгустки огня, оставляющие на земле обугленные отметины.

— Элементальные лошади, — поясняет Элис, заметив мой интерес. — Дорогая игрушка. Скорее всего, это мародёры. Говорят, за Тринадцатым — пустошь и свободные поселения.

Незнакомцы ровняются с нашей повозкой, и один из них бросает в мою сторону взгляд.

Сердце екает.

Это тот самый мужчина с лицом, покрытым шрамами, который так пристально наблюдал за нами в гостинице! Он криво улыбается. Мой взгляд падает на массивный кулон в форме ракушки, обвивающий его руку словно браслет — где-то я его уже видела…

Всадники скрываются вдалеке, но неприятное предчувствие не оставляет.

Слишком много совпадений. Слишком много вопросов роятся в голове.

Элис увлечённо рассказывает об элементальных лошадях, а я хмурюсь, пытаясь осмыслить тревожную встречу. Внезапно меня осеняет догадка. Этот кулон как у Кэтрин!

— Элис, — хриплю я, едва сдерживая волнение. — Если бы тебе здесь нужно было спрятать, ну, что-то маленькое… куда бы ты это положила?

Она умолкает на полуслове и обеспокоенно смотрит.

— Что спрятать?

— Неважно. Просто скажи!

Она всматривается в моё лицо, затем медленно обводит взглядом повозку.

— Не знаю… В щель какую-нибудь…

— А если не в стены и не под сидения? — Мой голос дрожит несмотря на попытки говорить спокойно.

Элис запрокидывает голову, встревоженно рассматривая потолок.