В воздухе пахло надвигающейся грозой, но без природной свежести озона — вместо неё металлический привкус оседал на языке. Животные затихли, и лишь ветер нашёптывал тревожные секреты плачущим ветвям.

С гребня горы открылся вид на долину, и Михаил застыл, пальцы непроизвольно сжались на амулете. В прежние дни внизу раскинулась бы идиллическая картина: извилистая река, серебрящаяся в закатном свете, мягко огибающая комплекс павильонов Школы Текущей Воды. Сейчас же…

Тёмные нити пронизывали долину, словно вены на руке умирающего. Они концентрировались вокруг деревень на восточной стороне, несколько тонких щупалец уже подбирались к границам школы. Тени между деревьями двигались неестественно — против ветра, против течения, против времени. Участки земли вдоль восточной границы покрывались странной слизистой плёнкой с металлическим блеском, отражавшим последние лучи заходящего солнца.

В самой школе кипела деятельность — фигурки людей перемещались между зданиями, укрепляя защитные периметры. Даже с такого расстояния Михаил различал всполохи энергии там, где практики устанавливали барьеры.

Он ускорил шаг, почти переходя на бег. Усталость отступила перед необходимостью. Время здесь искажалось иначе, чем вокруг храма — не радиальными волнами от точечного источника, а странными, неравномерными пульсациями, словно искажения распространялись по каким-то невидимым каналам.

На подходе к школе Михаил заметил внешние патрули. Молодые практики с напряжёнными лицами занимали стратегические точки по периметру. Некоторые держали оружие наготове — мечи и копья с синими лентами, пропитанными защитными составами. Другие поддерживали энергетические барьеры, тонкие голубоватые плёнки, дрожащие, как мыльные пузыри, под напором невидимого давления.

Михаил узнал некоторые лица — ученики младших курсов, когда он в последний раз был здесь. Теперь их глаза состарились на десять лет за считанные дни. В них застыла решимость, смешанная с плохо скрываемым страхом.

— Мастер Ли! — окликнул его юноша, которого Михаил помнил робким мальчишкой, с трудом удерживавшим базовую стойку. Теперь его тело двигалось с выученной точностью воина. — Вы вернулись! Мастер Юнь в главном павильоне.

— Как давно началось? — Михаил кивнул в сторону тёмных нитей, расползавшихся по долине.

— Позавчера на рассвете птицы полетели против ветра, — ответил юноша, сглотнув. — К полудню вода в восточных колодцах стала густой, как ртуть. Вчера утром деревья у восточной границы начали… меняться. К вечеру пришли первые беженцы из деревни в предгорье. Они рассказывали такое…

Его голос дрогнул. На левой щеке виднелся свежий шрам — тонкая линия с едва заметными чёрными прожилками, словно след от контакта со скверной.

— Держись, Инь, — Михаил сжал плечо юноши, заметив, как тот вздрогнул от использования его имени. — Школа выстоит.

Юноша расправил плечи: — Мы не подведём, мастер Ли.

Путь к главному павильону превратился в путешествие по трансформированной реальности. Знакомые места изменились — не физически, но эмоционально. Тренировочная площадка, где когда-то ученики отрабатывали плавные движения под шелест бамбука, теперь служила пунктом сортировки раненых. Зона медитации у маленького пруда превратилась в оружейную, где воздух звенел от трения точильных камней о металл. Младшие ученики в спешке готовили защитные амулеты, макая бумагу в растворы с резким запахом горных трав и минеральных солей.

В главном павильоне Михаил обнаружил военный совет. Мастер Юнь Шу, которого он помнил воплощением спокойствия, склонился над большой картой долины так напряжённо, что жилы на его шее проступали сквозь кожу. Вокруг стола собрались старшие мастера — их лица осунулись от недосыпа, но глаза сохраняли ясность.

— Ли Цзянь, — мастер Юнь Шу поднял голову, заметив Михаила. В его глазах мелькнуло облегчение, быстро сменившееся собранной решимостью. Только морщинка между бровей, которой Михаил не помнил раньше, выдавала внутреннее напряжение. — Ты вернулся. Ритуал?

— Мы закрыли разлом, — ответил Михаил, подходя к столу. Его голос звучал хрипло после часов молчания. — Но цена была непомерной. Целитель Вэй, Тан Сяо… — имя застряло в горле, и он заставил себя завершить фразу. — Многие другие.

Мастер Юнь Шу на мгновение опустил веки. Его пальцы, прежде крепко сжимавшие край стола, задрожали почти незаметно — Михаил заметил это только благодаря своему обострённому восприятию.

— Вэй… — прошептал мастер, и на его лице промелькнуло что-то глубоко личное, словно воспоминание о давних днях. — Он был одним из старших хранителей и моим учителем в юности, хотя я узнал об этом намного позже. Его жертва не будет забыта.

Михаил ощутил укол удивления: — Вы знали? О хранителях, о его роли?

Морщинки у глаз мастера Юнь Шу стали глубже: — Я был частью их организации в молодости, прежде чем принял руководство школой. — Он снова перевёл взгляд на карту. — Но сейчас важнее другое. Закрытие разлома должно было остановить распространение скверны, но происходит обратное. Искажения усиливаются. За последние четыре часа мы потеряли связь с тремя деревнями на востоке.

Михаил склонился над картой, расчерченной синими и красными линиями. Отметки показывали текущие зоны искажения, направления продвижения скверны, защитные позиции. В углу карты заметил подробную легенду, где красные штриховки обозначали полностью потерянные территории.