– Учись, мальчик, - прошептала она, замедляясь в самый пик напряжения, - доминирование не сила. Это знание того, чего хочет твоя… - голос сорвался в стон, когда он резко сел, вогнав до конца.

Его руки обхватили её рёбра, сжимая почти до боли, но именно она закончила танец, ускорив ритм, сведя всё к взрыву, где не было победителя. Только два тела, слившихся в битве опыта и ярости.

Когда солнце поднялось выше, они лежали в объятиях друг друга, наблюдая, как световые узоры медленно ползут по нефритовым стенам. Елена чувствовала небывалую лёгкость во всём теле. Её новая жизнь, начавшаяся всего неделю назад, казалась более реальной, более насыщенной, чем годы, проведённые в больничных стенах.

Она провела пальцем по его ключице, ощущая пульсацию жизни под кожей. Для обычного человека это был бы просто случайный жест, но для неё сейчас каждое прикосновение открывало целый мир. Она видела золотисто-голубое свечение его жизненных нитей, здоровых и сильных, переплетающихся в сложный узор судьбы.

– Пятьдесят семь лет, три месяца, восемнадцать дней, - прошептал голос внутри неё, всегда точный, никогда не ошибающийся.

Лин не знал, что она видит конец его жизни, как и всех вокруг, не знал, какая тяжесть ложится на плечи от постоянного осознания конечности каждой встречи, каждого разговора, каждой близости.

Она покачала головой, поднимаясь с ложа, шелковое одеяние соскользнуло на пол, и Елена на мгновение остановилась перед зеркалом. Тело, в котором она теперь жила, было моложе её собственного, кожа без следов усталости многолетних дежурств, руки без мельчайших шрамов от бесконечных медицинских процедур. Иногда она всё ещё испытывала отчуждение, глядя на собственное отражение, - высокие скулы, миндалевидные глаза, отливающие серебром волосы до пояса.

– Тебе пора идти, - произнесла она мягко, - я слышу шаги младших послушниц в коридоре. Скоро начнется утренний обход.

Лин быстро оделся, и Елена отметила двойственность его движений - идеальная грация практика боевых искусств и скрытое напряжение, нервные взгляды на дверь. Она уловила это противоречие личности Лина - строгая школа Небесного Ветра учила подавлять любые эмоции, но его природа сопротивлялась, жаждала выражения запретных чувств.

Он уже был у двери, когда обернулся.

– Я хотел спросить, ты действительно считаешь, что целители вашего Нефритового павильона могут помочь при странных симптомах?

Елена насторожилась.

– Каких симптомах?

Лин колебался, словно боролся с собой: - Некоторые из младших братьев, - он замолчал, затем покачал головой.
– Неважно. Я зайду вечером, если будет возможность.

Когда он ушел, Елена не стала сразу приступать к утреннему ритуалу, вместо этого она села в позу медитации.

В отличие от Феликса, который видел вероятности будущего, её дар был связан с самой тканью жизни. Она видела золотые нити, связывающие всё живое, их яркость, толщину, переплетения. С каждым днем её способность усиливалась, позволяя не только наблюдать, но и прикасаться к этим нитям, укреплять их, направлять.

– Ты осваиваешься быстрее, чем я ожидала, - прошелестел голос её покровительницы, тихий, как падающие осенние листья.

– У меня была хорошая подготовка, - мысленно ответила Елена.
– Годы на границе жизни и смерти.

Она чувствовала незримое присутствие богини не физически, а по тому, как изменялся воздух, как воспринимались цвета и звуки.

– Но есть разница между наблюдением и участием, - отметила богиня.
– В прошлой жизни ты могла только видеть приближение конца, сейчас же ты можешь влиять на ткань существования.

Елена открыла глаза, наблюдая, как первые лучи солнца проникают сквозь полупрозрачный нефрит стен, окрашивая комнату в зеленоватые оттенки.

– И что мне делать с этой силой?

– Учиться, - голос богини стал отстраненным.
– И готовиться. Испытания ближе, чем ты думаешь.

Присутствие исчезло, оставив после себя легкий аромат сухих трав и почему-то соли. Елена поднялась и приступила к утреннему ритуалу - омовению в бассейне с лепестками горных цветов, нанесению благовоний, облачению в одежды.

Голубое шелковое одеяние высшего целителя струилось в её руках. Неделю назад, когда она впервые пыталась надеть традиционный наряд, её движения были неуклюжими, руки не понимали, как завязывать сложные узлы поясов и шнуров. Сейчас тело помнило, пальцы сами находили нужные петли, движения стали плавными, естественными.

Именно эта двойственность сознания и тела была самой странной частью её новой жизни. Ум хирурга-реаниматолога из технологического мира, запертый в теле с мышечной памятью целительницы из мира, где магия и наука слились в единую систему знаний. Елена до сих пор иногда ловила себя на мысли, что тянется к несуществующему компьютеру или пытается провести медицинскую процедуру способом, который здесь неизвестен.