История нелюбви баронессы Гудрун Зальм к своим родственникам по линии отца оказалась довольно банальна. После захвата королевства и наделения деда Каннута баронским достоинством, после нескольких месяцев войн с окрестными баронами, Тьюрри Бергсон, то есть дед парня, решил, что поставил себя в окрестностях вполне серьезно, и теперь уже можно врастать в эту землю другим способом. А именно: путем заключения брака. Откуда-то из Алемании он привез красивую светловолосую девушку по имени Анна, которая и родила ему нескольких сыновей и дочерей.

Олаф, отец Каннута, был старшим сыном Тьюрри Свартклиппи. Гудрун не знала, куда подевались еще двое сыновей основателя баронства Бьергсонов. То ли померли, то ли сгинули в частых войнах с орками. Про одну из теток она могла сказать лишь то, что выдали ту замуж куда-то на северо-восток территории Вольных баронств.

«Ну да и боги с ней, если жива еще!».

После того как наследнику, то есть Олафу, исполнилось пятнадцать лет, Тьюрри задумал оженить его. И тут уж в голову барона вступила блажь — наследника нужно было непременно оженить на девушке с Севера, то есть избранница должна быть чистого нордлинговского рода! Сам Свартклиппи на родину не поехал, остался «на хозяйстве», а с Олафом отправил «дядьку», своего старинного приятеля, собутыльника и соратника по многочисленным набегам и войнам — Веймара.

Со свитой из немногочисленных оставшихся в живых на тот момент северян, сваты прибыли на Родину. И со слов Гудрун, встретили их там без особой радости! Ну да — свалили куда-то в поход лет семнадцать-двадцать назад, а тут — явились не запылились. Нет, так-то нордлинги, завоевавшие Терранию, связи с родиной не теряли, но и…

Что-то подобное Плехов читал когда-то в реальности — далеко не все население Дании, Норвегии и Швеции любило «славных викингов». Даже для среды, их вскормившей, были эти ребята чересчур дикие, буйные и чрезмерно любящие чужое добро, которое непременно старались сделать своим.

Страндхуг! Некий налог, освященный обычаями, который земледельцы и другие мирные жители Севера платили воинскому сословию своей земли. Чаще всего — продуктами, скотом, пивом и… девками. Не, ну а чего? Приплыли к вам в гости такие красивые, славные, храбрые «пахари моря», а вы им не рады, что ли? Не по обычаю! Да и с девок не убудет! А там, глядишь, и понесет, и в урочный час родит твоя дочь или жена сына, в чьих жилах будет течь кровь настоящих мужчин! Разве ж плохо? Кровь обновится, опять же!

Но… Далеко не всем это нравилось, выходит! И бонды, сиречь земледельцы Севера, они вовсе не однородны: как и везде — есть побогаче, есть — победнее. А есть и вовсе «богатенькие буратины»! Вот таким и был дед Гудрун по материнской линии.

И папа Каннута «сотоварищи» появился на малой Родине — как чертик из коробки, как никогда вовремя! В аккурат к сватовству представителя одного из родов влиятельных бондов к маме Гудрун.

«А чего? Это мы удачно зашли!».

Сватовство — это же столы ломятся от еды, пиво льется рекой, народ нарядный и радостный! Вот гости и присоединились к мероприятию! Правда, Олаф положил глаз на нареченную, но то дело такое…

«… ты с Алешкой несчастлива, несчастлива, а судьба связала крепко нас троих!».

Долго сын Тьюрри повода не искал, и молодой жених пал в хольмганге.

«А хорошо сходили! И невесту нашли, и имуществом убитого подразжились!».

Ну а то, что невеста ни хрена не рада такому повороту — так кто ее спрашивает? Стерпится-слюбится!».

Но, видно, были у невесты какие-то свои соображения, свои чувства, которые не давали девушке смириться с ее новым положением.

— Как мне нашептывала мама, каждый раз Олафу приходилось фактически насиловать ее. Снова и снова! — рассказывала Гудрун.

Олафу поначалу даже нравилось такое: молодая жена была горяча и яростна. Такую своенравную кобылку объездить куда интереснее, чем валять вялую и послушную клушу! После рождения первенца ситуация не изменилась. И это начало наскучивать супругу! Он все чаще наведывался в комнаты служанок, и оттого отношения между супругами лучше не становились.

А после… После молодая жена придумала разовую, как ей показалось, месть мужу. Подгадав очередное празднество, дождавшись, когда хозяева замка и их гости поднаберутся пива и вина, улучив момент, Брюнгерда — именно так звали мать Гудрун — пробралась в спальню барона, то есть деда Каннута, и ага! Нет, она не убила старого викинга. Не выпустила ему кишки или перерезала глотку. Она с ним переспала.

И проделывала это еще неоднократно.

— Так, получается, что ты, возможно, мне не сестра, а… тетя? — спросил Каннут у женщины.

«Все же спать с тетей — это совсем не то, что спать с сестрой, не так ли?».

Гудрун пожала плечами:

— Возможно. Мать и сама была в том не уверена…

Дальше — больше! Отношения между молодыми супругами все больше переходили в статус холодной войны, перемежаемой периодическими горячими периодами. Но надо отдать должное — Олаф терпел довольно долго.