— Не бойся! Я только поговорить, а не получится — так уйду сразу!

Одежда женщины была мокрой спереди и изрядно прилипала к телу, очень соблазнительно обрисовывая ее фигуру.

Каннут больше для того, чтобы успокоить Лию, провел рукой по ноге, по животу и чуть сжал руку на ее груди:

— А ты что такая мокрая? Тоже мылась?

— Скажете тоже, господин! — улыбнулась она, — Это я голову госпоже мыла, а потом и мочалкой ее терла, вот и облилась немного.

— Ну ладно, я пошел! — подмигнул он женщине и, скинув сапоги для «снижения шумности», направился к лестнице в мыльню.

Люк не скрипнул, но, наверное, по возникшему сквозняку Гудрун поняла, что Лия вернулась. В неярком свете развешанных по стенам масляных ламп, поверх края лохани, виднелась голова женщины с тюрбаном белой льняной ткани.

— Ну, где ты ходишь, мерзавка! — недовольно протянула баронесса, — Воды горячей нужно подлить!

Усмехнувшись про себя, пожав плечами и не выходя из-за ее спины, Каннут зачерпнул в большой ковш горячей воды из стоявшего рядом ведра, осторожно вылил ее в корыто.

— Больше лей! Заморозить меня хочешь? — капризничала женщина.

«Больше — так больше!».

— Хватит! Теперь разомни мне плечи! — и женщина пересела чуть повыше.

«Какая у нее молочно-белая кожа!».

Гудрун сидела, опираясь спиной на стенку бочки, положив руки на ее края. Каннут, подавляя ухмылку, из каких-то хулиганских соображений до сих пор никак не обозначил себя.

«Массаж, говоришь, тебе нужен? Ну, давай, попробуем! Юльке и Светке порой нравилось, как я его делаю!».

Чуть смочив руки в жидком ароматном мыле, Каннут провел ладонями по ее красивым плечам. Еще раз, и — снова, снова. Женщина расслабилась и опустила голову на край бочки, застеленный в несколько слоев тканью.

— У тебя умелые руки. Только вот ладони грубые. Тебя здесь как прачку используют, что ли? Или вообще на огород выгоняют? — негромко спросила Гудрун.

Чуть подавшись вперед, Каннут увидел, что она лежит с закрытыми глазами.

«Похоже, ей понравилось!».

А вот потом он увлекся — с плеч перешел на руки, для чего наклонился еще ниже и почувствовал, как она дернулась под его руками.

— Ты с ума сошел, мальчишка?! — раздалось злобное шипение.

«Ишь как — мальчиш-ш-ш-ка! Точно — как змея!».

— Привет, Гудрун! — улыбнулся, посмотрев вниз.

«Ну вот — изумление! Хоть одно нормальное выражение лица. А то — одно презрение и высокомерие!».

— Я хотел поговорить с тобой!

— Я тебя спросила — ты сошел с ума? — женщина скинула его руки со своих и чуть приподнялась, выпрямившись в бочке.

При этом ее молочно-белая грудь почти идеальной формы и немалого размера выглянула из воды.

«Х-м-м… а Филип и правда очень хороший маг, если вот так поправляет женщинам груди. У нее же трое детей, насколько помню?».

Непроизвольно Каннут уставился на такую красоту и облизнул губы, чем вызвал еще большее поднятие бровей женщины.

— Х-м-м… Ну, это вполне знакомо! Бьёргсоны всегда были извращенцами! Дикими, буйными, грязными животными! — с улыбкой превосходства и одновременно презрения выплюнула Гудрун.

— Что ты имеешь в виду? Почему — извращенцами? — опешил Кан.

— Твои братья… Слава богам — сейчас мертвые — тоже любили подглядывать за женщинами. И ладно бы — за служанками или другими девками! Но и за мной, и даже — за своей матерью!

— М-да… Наверное, они тогда были еще маленькими и только подглядывали? — «А что еще сказать? Начало разговора не радует!».

— Слава богам, потом они валяли только служанок или девок в деревнях! Пошел прочь отсюда, маленький извращенец!

— Гудрун! Я пришел только, чтобы поговорить! — примирительно выставив руки перед собой, Каннут вышел из-за бочки, обошел ее и уселся на скамью у стены.

— Я не намерена с тобой разговаривать, щенок! — чуть повысила голос женщина.

— М-да? Успокойся… А тебе говорили, что ты очень красива? Ты же тоже — Бьергсон…

— Я кликну сейчас воинов! — прошипела Гудрун.

— Вот как? Х-м-м… и кому ты сделаешь хуже? Дверь на щеколде, пока твой страж будет ее выбивать, я успею убежать. А потом… Сама подумай — что ты скажешь мужу? Что я, такой-сякой, прокрался к тебе в мыльню? А зачем? Изнасиловать тебя? Ага… В таверне семь красивых девушек, которые не отказывают мне ни в чем. А я — собираюсь насиловать тебя? Да и посуди сама, твое слово — против моего. Я же скажу, что мирно спал в своей кровати. А Лия — подтвердит мои слова, сказав, что ни в прачечной, ни в мыльне кроме тебя и ее никого не было. Ты ведь не сомневаешься, что она именно так скажет?