Шрифт:
— А-а-х-х…, - Гудрун обмякла, но буквально через несколько секунд встрепенулась:
— Не в меня! Не в меня, сволочь! У меня нет… а-а-х… амулета…
— Ну что же… Значит, сделаем так! — Кан чуть поправился.
— Что… Что ты делаешь?! Ай! Ты что…
— Зато не понесешь! Потерпи, это быстро…
Выдохнув, Каннут чуть слышно зарычал от удовольствия и, обмякнув, повалился на женщину. А та, ловко развернувшись, вцепилась ему в волосы, впилась взглядом в его глаза и вновь змеей прошипела:
— Ты что сделал, тварь?
Каннут подтянулся чуть выше и, не обращая внимания на боль в выдираемых ею волосах, взасос поцеловал ее.
«Действия методически верные!» — отметил Кан, почувствовав, как слабеет ее хватка в его шевелюру. А потом… Потом они просто целовались. И ее поцелуи были горячи.
— Ты — Бьергсон. Дикая, сумасшедшая тварь! Таких, как ты нужно убивать без жалости! — судорожно шептала она ему в ухо, но вот ее действия говорили о совершенно другом: ухватив его за «животное начало», женщина очень активно, безжалостно… к-х-м-м… приводила его в боеготовность.
— Ты груба. Лучше поласкай его губками…
— Хрен тебе! У меня горло болит! — мотнула она головой, — Пошли на лавку, здесь очень неудобно!
Глава 29
Вымотала баронесса Каннута. До капельки выдоила из него не то что всё желание, но и все возможности. Женщина была опытна, а еще — голодна, то есть — очень голодна! А потому, отринув в сторону всякое стеснение, мысли об инцесте и прочее…
«Коготок увяз — всей птичке пропасть!».
А здесь она вроде бы и не виновата. То есть — сначала-то было именно насилие, так что… Кто виновен? Каннут Бьергсон, конечно же! Ну а потом? А что потом? Потом уже…
«Сгорел сарай — гори и хата!».
Как в том анекдоте про монашку и разбойников. Ага, именно: «Спасибо тебе Господи! И без греха, и досыта!».
Их борьба на лавке в мыльне продолжалась довольно долго. Через некоторое время, когда первый напор Гудрун несколько поутих, она, чуть покачиваясь на нем, пытаясь восстановить дыхание, рыкнула куда-то в сторону:
— Сгинь, мерзавка!
Кан повернул голову и в щели приподнятого люка увидел испуганные глаза Лии. Дверка люка хлопнула…
— Хотя… нет! Стой! Пойди сюда! — громче крикнула Гудрун.
От люка в прачечную послышался сдавленный писк, и Лия несмело поднялась в мыльню.
Баронесса, выпрямившись и продолжая бесстыже покачиваться на парне, уставила на женщину палец:
— Ты ничего не видела, понятно?! Здесь никого не было. Ясно тебе, поганка?
«М-да… таким тоном хорошо молоко замораживать! Не замерзнет, так прокиснет в момент. Простокваша — тоже полезный продукт!».
Лия, отведя взгляд в сторону, несмело кивнула:
— Да, госпожа! Здесь никого, кроме нас, не было, и я ничего не видела!
— Вот так-то! Запомни! — довольная Гудрун наращивала темп движений, — А пока… смени воду в бочке. Мы потом обмоемся…
Уже лениво плюхаясь в бочке со свежей горячей водой, Гудрун задумчиво протянула:
— Как бы мне своих охранничков отвлечь?
— Ты о чем? — поглаживая женщину по спине, переспросил Кан.
— Ты мог бы ночевать сегодня у меня. Только вот соглядатаев нужно чем-то занять… Х-м-м… а у вас же здесь несколько шлюх?
Каннута немного покоробило такое поименование женщин, но он промолчал.
— Дать им серебра, что ли? Пусть заглянут в комнату к воинам и займут их до утра. Да еще и настойки возьмут побольше. Как считаешь — эту отправить? — кивнула Гудрун на мелькнувшую у люка Лию, — Или других?
— Пусть Лия позовет к тебе Милену и Кристу. Объяснишь им, и те все сделают правильно.
Лию Каннуту было как-то… жалко.
«Почему-то «жаба» давит, использовать эту женщину таким образом!».
— Да, так и сделаем! Все… Выметайся отсюда. Но через час… Нет, через полтора я жду тебя у себя в комнате. Эта мерзавка за тобой зайдет, предупредит, когда будет можно.
Ночью она опять почти не давала Каннуту спать. Объяснила:
— У меня уже три года никого не было. Как последний ребенок родился, так Генрих ко мне и охладел. Всё служанок пользует да по другим баронам в гости катается. А у нас в замке… С кем? Вмиг доложат! А Зальм и ревнив к тому же без меры! Даже не разрешает мне амулет у Филипа купить, сволочь!
— Тебе принести?
Гудрун на секунду задумалась:
— Неси! Только что попроще. Все равно его потом здесь придется оставить. Не дай боги, Зальм увидит его у меня!