— Семен Николаевич, к вам пришли.

Промышленник поднял на Глеба и Анну красные глаза. Стиснул стакан, выпил до дна.

— Вы кто?

— Мы из полиции. Мы уже приходили вчера.

— Да… Да… Я помню. Всё помню. Что вам надо?

— Мы хотели бы расспросить вас о вашем сыне, о Василии.

— Я помню, как зовут моего сына! — заорал Мельников. — Что вы пришли-то сюда? Кружите тут, как воронье? Слетелись, вашу мать, на мертвеца? Проваливайте из моего дома!

— Семен Николаевич, — сказала Анна, — понимаю ваше горе, но мы хотим задать пару вопросов.

— Понимаете? — Мельников фыркнул, брызнув слюной. — Вы ничего не знаете. Ничего. Ничего не понимаете, через что я прошёл…

— Так расскажите нам. Мы попробуем понять вас.

Мельников перевел на неё осоловевший мутный взгляд. Попытался подняться со стула, но затем грузно опустился обратно.

— Ничего вы не знаете… — повторил он. — Даже представить не можете.

— Чего именно? Что у вас случилось?

Мельников икнул и мелко затряс головой.

— Уходите, — пролепетал он. — Просто уходите.

— У вас что-то случилось? В прошлом? Или у вашего сына?

Мельников продолжал молчать, мотая головой.

— Семен Николаевич, — твердо сказала Анна, — любые, даже самые незначительные обстоятельства, касающиеся вас или вашего сына, которые могут быть подозрительны, могут оказаться очень важными для понимания, что случилось с Василием.

— Убирайтесь! Убирайтесь вон!

Мельников заорал с такой яростью, что слюна брызнула с губ. Он схватил коньячную бутылку и запустил её в стеклянный шкаф. Треск, звон, шрапнель осколков, испуганный вскрик Ефимии. Глеб инстинктивно сделал шаг вперед, закрывая собой Анну, ожидая, что Мельников сейчас бросится в атаку, но тот лишь опустился на стул и громко зарыдал, уронив лицо в ладони.

— Прошу прощения. Всего доброго, — отчеканила Анна и резко повернулась, так что взметнулся подол длинного серого платья.

— Не уверен, но как будто всё прошло не очень хорошо, — сказал Глеб Анне, когда перепуганная бледная Ефимия захлопнула за их спинами дверь.

— Хоть мы и не получили точных ответов, тем не менее, есть хоть что-то. Мельников-старший точно что-то скрывает, связанное с сыном.

— Ну, похоже, как будто он действительно скорбит о его смерти?

— Похоже, — Анна кивнула. — Но если в прошлом случилось нечто такое, о чем отец предпочитает умалчивать, это может оказаться очень важной информацией.

— Сын умер от естественных причин. Вы думаете, что это было изощренное убийство?

— Может быть. Может быть тайна связана с чем-то нехорошим в прошлом. Рано строить догадки. Вернемся в управление.

Не успели они подняться по ступеням в здание полицейского участка, как нос к носу столкнулись с Кузьмой Макаровичем. Сыщик был мрачнее тучи.

— Вас там, это, кхм, начальство новое ищет, — сказал он. — Кричит там, орёт. Не задерживайтесь лучше.

Он нервно пожал плечами, прикурил папиросу. Будто хотел прибавить что-то ещё, но только сердито махнул рукой и ушёл.

— Как думаете, — мрачно спросил Глеб, — какова вероятность того, что начальство узнало о нашем визите к Мельникову? Или есть шансы, что нам премию хотят выписать?

— Не будем гадать об очевидном, Глеб Яковлевич.

Анна постучалась в кабинет начальника полиции, который занимала ещё вчера.

— Войдите.

Глеб открыл дверь, морально чувствуя себя так, будто входит в пещеру к Минотавру.

— Алексей Леонидович? Вызывали?

Шеф кивнул. Сесть им даже не предложил. В чёрных глазах бушевала буря.

— Что-нибудь хотите мне сказать? — спросил он. — Нет?

Князев сцепил пальцы так, что побелели костяшки.

— Может мне что-нибудь надо знать о том, чем вы оба занимались на службе последние пару часов?

— Мы посетили Мельникова, — холодно ответила Воронцова.

— Мельникова? — Князев протянул эту фамилию так, будто при этом кого-то душил. — Позвольте уточню, это того самого Мельникова, которого я запретил беспокоить? А?

Он сорвался на крик, дёрнул шеей. От его утреннего расположения не осталось и следа.

— Того самого? Или какой-то другой Мельников есть в Парогорске? Которого вы посетили не нарушая моего прямого на то приказа? Ну, не томите. Отвечать!

— Того самого, — Анна сердито вздернула подбородок. — И рекомендую вам не разговаривать со мной в таком тоне, Алексей Леонидович.

— Вот как? — у Князева снова дёрнулась щека, но тон он сбавил. — Вы мне ещё советы раздаете? Может лучше припомните, что такое субординация? Что такое дисциплина на службе? Это вообще знакомые вам термины?