— Да хоть бы и так, — ядовито ответил Глеб. — На вашей совести это будет.

— Со своей совестью-то я как-нибудь разберусь, — спокойно парировал Князев, — а вы со своей что делать будете? Сдается мне, Глеб Яковлевич, вы не из тех людей, что будут спокойно спать по ночам, зная, что из-за их халатности и неуместной гордости кто-то страдает.

В первую секунду Глеб хотел ответить какой-то очередной колкостью, но слова будто застряли у него на языке. Он понял, что Князев прав.

— Пока я вынужден вам объяснять прописные истины о субординации на полицейской службе, — продолжил начальник, — в приемной дожидается несчастная женщина, у которой без вести пропала племянница.

Князев взял со стола бумажку, быстро пробежался глазами по тексту.

— Некая госпожа Снегирева, Светлана Петровна. Вы не стесняйтесь, Глеб Яковлевич. Подойдите к ней и прямо в глаза скажите несчастной женщине, так мол и так, Светлана Петровна, я слишком горд, чтобы помогать вам в вашей беде. Остальные сотрудники заняты, а я пойду домой. Вместо служения простым людям, буду до конца дней своих попивать чай и листать газеты. У меня сильные личные мотивы. Так что, госпожа Снегирева, что там случилось с вашей племянницей, меня уже совершенно не волнует. Это же буквально то, что вы имеете в виду, своими угрозами написать рапорт.

— Нет, — огрызнулся Глеб, — это не угрозы. Это констатация того, что с вами я работать не имею ни малейшего желания.

Князева насмешливо посмотрел на него.

— Вот как. Ваше право, конечно. Хотите — пишите рапорт, я поставлю под ним подпись. Только вы кому и что этим доказывать собираетесь? Ради своей мальчишеской порывистости оставите людей без помощи? Таких, как госпожа Снегирева? Или если очередная Елизавета Шмит попадет в лапы сумасшедшего, пусть сама как-то выкручивается из беды? Вспомните на минутку о вашем долге, Глеб Яковлевич. Не стоит забывать, что есть вещи выше личных интересов. Ступайте, господин стажер. Делайте, что сочтете нужным. А пока что вас дожидаются в приёмной.

Скрипя зубами от гнева, Глеб вышел из кабинета. Пошел он к черту, этот Князев. Можно открыть своё частное детективное агентство и помогать людям. И без таких наглых хлыщей в высоких кабинетах. К черту его! Глеб был в полной решимости немедленно найти чернила, перо и бумагу, чтобы написать рапорт, но в коридоре он увидел пожилую женщину, сидящую на лавочке и нервно потирающую узловатые пальцы. Судя по красным глазам, бедная бабушка плакала уже несколько часов не переставая.

Кипящий в нем гнев резко остудился. В чем-то этот мерзавец Князев был прав. Уволиться он всегда успеет, а кому-то помощь нужна прямо сейчас.

— Здравствуйте, — мрачно буркнул Глеб, сердито глядя на просительницу.

И тут же осадил себя — несчастная старушка не виновата в его бедах и увольнении Воронцовой.

— Кхм, извините. Меня зовут Глеб Яковлевич. Чем могу помочь?

— Настенька пропала.

Старушка всхлипнула, достала из сумочки платок и вытерла уголки глаз.

— Кто такая Настенька? — торопливо спросил Глеб. — Успокойтесь, прошу, это важно.

Женских слёз он совершенно не переносил, а риск того, что несчастная бабуля сейчас зайдется в истерике на полчаса, был слишком высок. Но Светлана Петровна оказалась женщиной сильной, так что вместо ручья слёз всё обошлось лишь несколькими судорожными вздохами.

— Пропала моя Настенька, — повторила она и громко всхлипнула. — Бедная, несчастная девочка… Как же так-то, ой…

— Это я уже понял, — осторожно, успокаивающими интонациями начал Глеб, опасаясь, что водопад слёз вот-вот может всё-таки прорваться. — Но чтобы вам помочь в вашей беде, мне понадобится вся информация. Что, кто, где, когда, зачем и почему. Понимаете? Всё обстоятельно, с самого начала. И желательно спокойно. Хорошо? Договорились?

Старушка кивнула.

— Замечательно, — выдохнул Глеб. — Давайте, всё с самого начала.

— Светлана Петровна меня зовут, — начала старушка. — Я с Уральска сама. Сама-то в Парогорске родилась, да с мужем вот переехали, лет уже сорок тому назад, а сестренка моя, она вот туточки осталась. Муж-то мой, царствие ему небесное, почитай уже зим десять как преставился. Сердце у него слабое было…

— Не настолько подробно, пожалуйста, — Глеб просительно поднял ладони. — Давайте подробности только насчёт пропавшей.

— Я и говорю, — старушка снова промокнула глаза платком. — Я в другом городе живу, а тут осталась племянница моя, Настенька. Родители её преставились, одна она осталась, сиротка моя. Никого у неё на белом свете нету, кроме меня.

— Сколько лет… Анастасии?

Глеб мысленно похвалил себя, что вовремя спохватился и не сказал «было».

— Двадцать два ей исполнилось весной вот.

«Взрослая», подумал Глеб и немного выдохнул. Если бы пропал ребенок, значит надо ставить весь город на уши и как можно быстрее. Если взрослая, остается хотя бы маленький шанс, что девушка просто не предупредила тётку о своих делах, да слишком увлеклась. Неожиданное решение отправиться в путешествие, бурный роман…. Впрочем, тут же одёрнул он сам себя, именно такими рассуждениями, наверное, и успокаивали себя родственники и знакомые всех жертв маньяка Морозова.