— Я прошу прощения, сударь… Вы не знаете Лидию? Это моя дочь! Она обещала навестить меня уже давным-давно!

— Нет, — ответил. — Не могли бы…

— Не отпущу, пока неответите, — настаивал старик. — Только честно, сударь. Расскажите-ка всю правду, что с моей Лидой?

Я с трудом вырвал руку. К нам подбежал санитар, и старик виновато улыбнулся:

— Новое лицо, — сказал он. — Я думал, он знает мою дочь. Быть может, ему известна причина её неявки.

— Марк Львович, вы уже всю больницу утомили своей дочкой, — прошипел санитар. — Вы же её сами и зарезали. Как она к вам придёт? Мёртвые не передвигаются своими ногами, Марк Львович!

Я ускорил шаг. Как ни странно, на завтрак никто не спешил. Ну, разве что единицы. Из курса по психиатрии я помнил, что при психических недугах пациенты могут становиться прожорливыми. Они просто забывают о приёмах пищи. Хоть я и был здоров (относительно), аппетит у меня был зверский.

— Руки мыть, — машинально повторял санитар у входа. — С мылом. Тщательно, тщательно. Показываем… Так, ты — проходи. А ты — перемывать. С мылом! Следующий, показывай.

Соблюдение гигиены — это хорошо. Рукомойников было много — несколько десятков. Столовая навевала ассоциации со школой. Столы, каждый из которых был рассчитан на четыре человека, уже накрыли. Оставалось лишь выбрать себе подходящее место. Как я ни старался сесть один, всё равно оказался в чужой компании.

Эти люди, по крайней мере, не производили впечатления совсем уж больных. Завтрак был питательным и здоровым, но невкусным. Омлет, приготовленный на пару. Два ломтя чёрного хлеба. В бумажной упаковке — два кусочка масла. Мои товарищи по дурдому принялись синхронно распаковывать их.

Потом — неловко намазывать на хлеб. И тоже синхронно! Я убрал взгляд и в отдельной миске увидел салат из моркови и яблока. Никаких ножей, никаких вилок. Хочешь есть — кушай ложкой. Ну или руками.

— Приятного аппетита, — зачем-то сказал я, принимаясь за омлет. Ответом мне было молчание.

Не очень-то и хотелось болтать. Едва я умял свой завтрак и перешёл к чаю, ко мне сзади подкрался санитар. Тот самый, что вчера заселил меня в палату. Он наклонился и принялся шептать прямо в ухо.

— За мной, сударь, — потребовал он. — Вас ожидают.

— Кто? — спросил я.

— Сам, — прошептал санитар. — Пошевеливайтесь. Вам ведь ещё не вводили транквилизаторы, откуда такая заторможенность?

Мы прошли по коридору, который привёл нас к массивной белой двери. Санитар открыл её длинным ключом, который висел у него на шее. Впустил меня, зашёл следом и тут же захлопнул дверь. Мы поднялись на второй этаж по широкой лестнице с коваными перилами. На стенах были фрески, с античными мотивами. Очень красиво. Сам пол был отделан мрамором. Богатая обстановка, ничего не скажешь.

Сразу после лестницы — дубовая дверь, за нею — небольшая приёмная. Место секретаря пустовало. Ещё одна дубовая дверь. Санитар открыл её и жестом показал пройти. Сам при этом остался в приёмной. Я сделал шаг внутрь. За огромным столом сидел тот самый человек, что призывал любить Романовых. Его лицо расплылось в довольной улыбке.

— Заходи, заходи, Семён! — предложил он. — Ну, как тебе мои владения?

— Здравствуйте, — ответил я. — Выглядит очень многообещающе.

— Это радует. Меня зовут — Анатолий Борисович Чудодей, — с улыбкой сказал мужчина. — Я — заслуженный доктор медицинских наук. Не теряю надежды получить Нобелевскую премию. Без ложной скромности скажу: я — светило психиатрической мысли всей Российской империи!

— Рад знакомству, — ответил я. Этот человек меня почему-то раздражал.

— А ведь мне передали звонок нашего общего знакомого, — продолжал главврач. — Который и попросил вас, хм… Осмотреть. Фёдор Михайлович — это профессионал. Глыба! Он описал ваш случай как любопытнейший для науки…

— Ничего особенного, — пожал я плечами. — Просто амнезия.

— Вы ведь не дворянских кровей, — с укором сказал Чудодей, будто в этом была моя вина. — Сие лечебное заведение — сугубо для аристократии. Впрочем, в особых обстоятельствах мы можем принимать и разночинцев. Пошли навстречу Фёдору Михайловичу. Это уникум, чтоб вы знали! Настоящий светоч!

Я промолчал. Мне что, нужно было его благодарить за то, что меня в дурку упекли? Конечно, интерес для науки могли представлять мои магические способности. Но раз здесь за подобное пытают, я решил промолчать.

— У нас — огромный объём работы, — вздохнул главврач. — Мы проводим ментальные исследования десятков господ… Дух захватывает! Твоим случаем мы займёмся несколько позже.

— Хорошо, — только и ответил я.

— Господин Иванов указал в своём постановлении, что вы обучались на врача, — снова улыбнулся Анатолий Борисович. — Пусть и ветеринарного.

— Всё так, — ответил я. — Эту часть своего прошлого я помню хорошо.

— Я предлагаю совместить полезное с полезным! — радостно сказал Чудодей. — Трудовая терапия… Вам это что-нибудь говорит?

— Конечно, — кивнул я. — Это элемент лечения психических недугов.

— Верно, коллега! — всплеснул руками он. — Как я уже указал, у нас — чрезвычайная нехватка кадров. Особенно санитаров. Понять не могу, чего им не хватает? Зарплата — весьма солидная, пятьдесят рублей. Пять рублей — доплата за вредность. Мы обеспечиваем работников койкой, питанием… Ну да, не таким разнообразным, как у пациентов. Так ведь то — дворяне! А в санитары идут одни разночинцы. Что они там привыкли кушать? Хлеб да каша, масло для антуража.