Главврач рассмеялся, но тут же стыдливо прикрыл рот рукой. Странно, но речь этого человека показалась мне знакомой. Да-да, слова Чудодея меня повеселили. В России 2022-го года я слышал то же самое. И, как ни странно, тоже от чиновников медицины, которые засели в дорогих и красивых кабинетах.

В России и санитары, и медбратья, да и врачи — настоящий дефицит. Сколько себя помню, так всегда было. Но почему-то никто не спешил улучшать медработникам условия труда. И койки в больницах тоже организовывали, особенно во время Ковида. А порой и вовсе заставляли ночевать прямо в коридорах, у палат. «А ежели больные позовут, помогите. Вам что, трудно, что ли?»

Интересно, почему так много людей бежало из профессии? Как видно, в Российской империи пошли ещё дальше. И санитары просто жили в одной больнице со своими пациентами.

— Простите, — снова улыбнулся Чудодей. — Я и забыл, что вы тоже не относитесь к дворянам. К сожалению, доплачивать я вам не смогу. Ведь с подследственными запрещено заключать договоры. Однако же, я отыщу способ вас отблагодарить.

— Я готов работать, — вздохнул я. — К тому же, мне нужен комплект белья, зубная щётка, мыло…

Услышав согласие, Чудодей внезапно перешёл на ты. А улыбка на его лица стала ещё шире.

— Как, тебе не выдали? — возмутился главврач. — Не сомневайся, Сёмочка: всё передадут. Раз ты готов к трудотерапии, то тебе тебе уготован четвёртый этаж. Справишься.

Я неопределенно пожал плечами.

— Справишься! — махнул он рукой. — Ну какие могут быть сомнения. Эй, Захар! Захар, чтоб тебя!

Главврач уже встал из-за стола, чтобы самому идти в приёмную, но тут дверь открылась. У входа стоял тот самый санитар. В кабинет он не зашёл.

— Захар! — сказал ему главврач. — Немедля выдать нашему пациенту зубную щётку, пасту и безопасные бритвенные принадлежности.

— Есть, — ответил Захар.

— А как господин Частный умоется, отведи его на четвёртый этаж, — лукаво сказал Чудодей.

— На четвёртый? — удивился санитар. — Но там ведь… Необузданные! А по виду Семён Частный — мирный.

— Он будет помогать Никите, — объяснил главврач. — У Частного — блестящее образование. Всё понятно? Выполнять.

Пока мы вновь шли по роскошной лестнице, мимо фресок и картин, у меня в голове крутилась только одна мысль. Кто такие эти необузданные? И почему их не было на утреннем построении? Шестым чувством я предвидел новые приключения. Хоть бы немного передышки!

Захар показал мне душевые комнаты первого этажа. Они бы сделали честь какой-нибудь бане класса люкс. На полу — узоры из плитки, на стенах — гранит. Лавки выполнены из камня, тканевые шторки… Я залюбовался красотой. Также Захар выдал мне зубную щётку и небольшой тюбик пасты. Недельный запас свежего белья и несколько пар носков. Грязные вещи полагалось оставлять в большом баке на входе в душевые. Сервис!

— Когда накупаешься — разыщешь меня, — бросил Захар.

Я не спешил. Помимо обычного душа, здесь была вертикальная гидромассажная система. Как медик я знал о такой, но пробовал лишь один раз в жизни — в аквапарке. Струи воды били в разные точки тела. Это очень полезно, не хуже массажа, но ещё и очень приятно! Как минимум полчаса я наслаждался банными процедурами, пытаясь отсрочить неминуемый возврат в эту кривую реальность.

Сходил в палату и оставил казеннные вещи. Никого внутри. Захара я долго не мог найти. В конце концов, он отыскался в столовой. На входе уже не было санитара, призывающего мыть руки. Некоторые столы были заняты: больные (или узники?) читали книги или неспешно попивали чай. Захар с ложечки кормил пациента, который уже не мог этого делать самостоятельно.

— О, отлично! — воскликнул он, заметив меня. — Сюда, скорее! Докорми господина Сорокина, а я скоро вернусь.

И ушёл. Пациент открыл рот, будто птенец. Я вздохнул, набрал кашу в ложку и покормил его. Вот уж не знаю, было в этой процедуре что-то унизительное… С другой стороны, это ведь такое благородное занятие: помогать немощному. Господин Сорокин кушал очень неаккуратно, и мне пришлось ещё и убирать помазки каши с его окладистой бороды. И для чего, спрашивается, человеку в таком состоянии борода?

— Готов… к игре? — спросил пациент неожиданно ровным голосом.

— Чего? — воскликнул я. — Может, вы бы сами покушали, вместо разговоров?

— Рука почти не поднимается, — объяснил Сорокин и продемонстрировал. Действительно, руку выше груди он поднять не мог. — Так что… насчёт игры? Будешь?

— Прекратите, — попросил я. — Ну что, доели? Вас обратно, в палату отвести?

— Ещё чай, — требовательно сказал Сорокин. — Чай — это святое. Про игру ты… Зря. Зря. Я вижу: будет игра.