Я стоял в нерешительности. Как будущий врач я был обязан попробовать реанимировать бригадира. Но как человек — решительно отказался от этой затеи. В аду ему самое место. Мало того, что обворовывал этих несчастных, так ещё и стегал плетью! Повреждённую кожу руки так и жгло огнём.

Это только в книгах врачи все такие честные-правильные. Я знавал и других. И не собирался делать непрямой массаж сердца человеку, который несколько минут назад готов был меня избить до смерти. К тому же, чего греха таить? Ему уже не помочь. Его не спасти. Откуда мне знать, какая тут медицина, в 1989-м? Но при остановке сердца срочно нужен реанимобиль. Есть ли они в этом мире в принципе? Как они доберутся на свалку?

— Судари! — сказал мужчина, вернувшись. — У меня плохие новости. Полицейский автомобиль выехал, но ждать его не меньше часа.

— Так мы пойдём, — нелепо улыбнулся Тима. — Толик не из-за нас представился. У него сердечная пездеятельность. Видно же.

Мой компаньон начал разворачиваться, но мужчина с безупречной выправкой поднял полу своего костюма, похожего на комбинезон химзащиты. И мы оба увидели пистолет. Огромный пистолет, невероятных размеров! Таких просто не бывает. Не существует. У меня почему-то всё похолодело внутри.

— Не заставляйте меня использовать оружие, — процедил он. — Я уже пять лет не стрелял в людей. Только в крыс, ненавижу этих мелких тварей. Всё должно быть по правилам, судари.

— Как вас зовут? — почему-то спросил я.

Собеседник ухмыльнулся. В его глазах я увидел смешанное чувство: злость, обиду, разочарование.

— Я — Аристарх, — ответил он. — Меня тут знает каждая крыса. Присядьте вон туда, судари, как я приказал две минуты назад. Чтобы быть у меня на виду. Одно неловкое движение, и громобой сделает своё дело. Потребуется всего один заряд, чтобы ваши грязные тела превратились в решето.

Нам пришлось подчиниться. Мы с Тимофеем сели на ужасную самодельную лавку. Напарник достал бутылочку, что выдали по окончанию рабочего дня. Снял шапку.

— Ну, за Толика, — сказал он. — Хреновый был мужик, а один хрен — жалко.

Он отпил несколько глотков. Я тоже взял свою бутылочку, понюхал. Запах отвратительный, похоже на нашатырь. Даже уставшие за день рецепторы отреагировали бурно. К тому же, я вспомнил, что алкогольное опьянения — это отягчающее обстоятельство. Протянул свою бутылочку Тиме.

— Ты что, не будешь? — воскликнул он с таким удивлением, будто я предлагал отказаться от ребёнка.

— Нет, — ответил я. — Ни курить, ни пить больше не буду.

— Святой ты человек! — сказал Тима и залпом допил первую бутылочку. Крякнул. — Зря ты, конечно, Толю забил. Он был человек плохой, но грех на душу зачем брать?

— Говорю тебе, у него сердце остановилось, — я начал спорить. — Ты же видел, глаза закатились, пена пошла. Совпадение!

— И что, нельзя было спасти? Ты же теперь вона какой умный. Но странный.

Я промолчал. Тимофей крякнул и осушил вторую бутылочку. Улыбнулся, просиял. Даже сидя он шатался. Как мало алкашу нужно для счастья! Тот самый мужик в маске так и продолжал на нас смотреть сбоку. Он нервно ходил по грунту, посматривая то на часы, то на мусорную панораму.

— А это кто? — спросил я. — Ты так и не ответил.

— Ну ты ударился! — плюнул Тима. — Это же Аристарх, директор. Говорят, его сюда сама Императорша сослала.

— Императорша?

Казалось, лимит моего удивления давно должен был исчерпаться. Откуда в 1989-м году взяться императрице? Вроде же были коммунисты, Горбачёв. Увы, история — не самая сильная моя сторона.

— Екатерина Третья, — вздохнул Тимофей. Язык его начал заплетаться. — Романовская которая. Как грится, многие лета.

— Романова, — поправил его я.

Директор свалки нас обманул. Полицию мы прождали не час, а намного больше. И когда за нами, наконец, прибыли, мучения мои только начинались.

— Тьфу ты, ёшкин-матрёшкин! — ругался худой и низенький полицейский. — Вот за что мне всё это?

На лице мужчины была написана тоска, отвращение, боль. Он чуть не плакал. Напарник худенького копа даже не вышел из машины. Я же с удивлением разглядывал автомобиль. Он не был похож ни на одну из современных марок. Больше всего, как ни странно, напоминал «Волгу». На задней части красовалась гордая надпись — «Пётр I». Они тут что, совсем с ума сошли?

— Фамилия, — простонал-спросил полицейский.

— Я не помню, — ответил. — Только имя: Семён.

— Фамилия! — повторил коп, но уже громче.