Твои любящие мама и сестра»

— Вот же! — с досадой фыркнула я.

Но сомнения Амелины Роули, матери Эвери, были мне вполне понятны. С такой капризной дочуркой можно в любой момент попасть в неприятную ситуацию, например, оказаться лишней на чужом празднике жизни.

Я написала ответ, в котором настойчиво уверяла маму в своей лояльности семье. Был Гидеон да всплыл. Я по-прежнему отказная жена. И на сей раз признаюсь честно: мне нужна помощь близких. Мамочка, переезжай, пожалуйста! Мне столько всего нужно тебе рассказать... И показать. И в следующий раз четче называй адрес и имя дочери. Я уже не Люминор, я опять Роули.

Дом постепенно затихал, его взбудораженные обитатели успокаивались и расходились по спальням. Габби повис у меня на ноге, и мы пошли навестить Мелиссу вместе.

Две луны загадочно освещали лужайку перед домом. Похолодало. Осень полностью вступила в свои права. Алисси трусила рядом, нервно принюхиваясь. Еще бы! Столько новых запахов сразу!

В сарае царила тишина. Лиса не прикоснулась к еде, хотя кусочки курицы выглядели вполне аппетитно.

— Эй, подруга, — позвала я Мелиссу. — Вот так делать не надо. Мы все тут хорошо кушаем и тебе советуем.

И снова – бессвязный шепот в голове. Лиса явно решила не демонстрировать больше свои способности.

— Зря, — сказала я. — Только больной и хилой лисички нам тут недоставало.

… Убийцы! Притворщики!

Ненависть! Словно удар по голове… внутри головы… Я схватилась за виски и попятилась.

Просипела:

— Ты чего? Так не… честно! Мы же тебя спасли!

… Жадные твари!

Видимо, Габби тоже что-то уловил. Рыжик выпустил клыки и зашипел. Алисси обеспокоенно заметалась по сараю. Мелисса тряхнула клетку и попыталась дотянуться лапой до сородича. И видимо, поцарапала мелкую, потому что та взвизгнула. Это плохо! Тэн Лекрев божился, что отказной лисе сделаны все «прививки», но Алисси пока в серой зоне.

— А НУ ХВАТИТ! — рявкнула я, как-то умудрившись усилить приказ мысленной речью.

Теперь взвизгнула Мелисса, откатившись в угол клетки. Габби зажал уши и присел, а его маленький фамильяр сунул голову ему под мышку.

— Решай! — велела я, тяжело дыша. Что-то влажное щекотало верхнюю губу. Это из носа пошла кровь. Ох непроста ты, ментальная речь! — Остаешься с нами, с нормальной едой, уходом и адекватным отношением. Или я выпускаю тебя на волю. Завезу подальше в леса на материке и отпущу, обещаю. Только это не та воля, которая тебе нужна. Вряд ли ты там долго протянешь. Тебя не примут. Ты – другая. Умная… хитрая. В общем, времени у тебя до завтра. И молись, чтобы Алисси не заболела, в противном случае я тебя… просто убью.

Наверное, это было глупо – говорить с животным, пусть и почти разумным, как с человеком. Из детских объяснений Габби, что Алисси чаще создавала мыслеобразы, чем сами мысли, и из-за этого иногда ее было трудно понять. Но этот удар прямо в мозг…

— Мама, не делай так больше! — жалобно проговорил Габби, когда все успокоились.

— Как, малыш? — все еще слегка задыхаясь и бдительно следя за Мелиссой, спросила я.

— Не кричи так… в голове.

— Прости, прости, дорогой… мама так больше делать не будет. Я просто очень разозлилась. Испугалась, что эта… нехорошая особа… ранит тебя и Алисси.

— А тебя? Тебя она не ранила? — Габриэль с тревогой заглянул мне в глаза.

— Чуть-чуть, просто голова немного разболелась.

— Плохо, но пройдет. С Алисси тоже все будет хорошо.

— Это Алисси тебе сказала?

— Да. Она говорит, что рана маленькая и скоро заживет.

— Она не может знать наверняка, — покачала головой я.

— Это из-за крошечных невидимых существ?

— Ты умный мальчик. Алисси, покажи ранку.

Лисенок доверчиво протянул мне лапку. Я успокоилась и посмотрела на ситуацию трезвым взглядом. Господин Лекрев не стал бы держать потенциально заразное животное в общем бестиарии. Бешенство здесь называли фуриозой, и заводчик несколько раз с нажимом упомянул о сыворотке. И все-таки береженого боги берегут.

Я отвела Габби и его подружку в кладовую, промыла ранку лисы и на всякий случай капнула ей на холку своеобразный «коктейль». Знаю я несколько болезней с неприятными названиями, о которых в приличном обществе не упоминают, лисы ими тоже болеют. Хорошо, что помощник Лекрева разъяснил предназначение каждого лекарства, а я за ним записала.

— А теперь наклонись, — попросил Габби.

— Зачем?

— Я тоже могу лечить.

— Надеюсь, не лисьим усиком, — пошутила я.

— Нет, мам. Вот так.

Ребенок положил ладошки мне на виски. Пульсирующая после ментальной атаки боль начала отступать.

— Не знала, что ты так умеешь, — заулыбалась я, поняв, что инсульт мне не грозит.

Габби пожал плечами:

— Один господин сказал мне, что это… называется… — мальчик свел бровки, — защитный инструмент – вот! Иначе все оборотни и вайзы…

— Вайзы?

— Умные животные. Такие, как Алисси… тогда они друг друга поубивают. Мы так лечимся.

— И ты тоже умеешь… ну, нападать голосом в голове? — напряглась я.