– Раз уж мы всё разъяснили, – деловито обратилась я к Бирюку, – что вы скажете насчёт моего возражения?

Леопольд с шумом выдохнул и, словно ища поддержки, жалобно посмотрел на Рейвенна.

– Ваше Сиятельство, правила Гильдии нерушимы… – промямлил он.

И тут Орландо меня удивил. Он небрежно махнул рукой, и Бирюк тут же умолк.

– Я тоже хочу кое-что сказать вам, госпожа Лави, – вкрадчиво произнёс он, в упор глядя на меня.

Ох, чую, не к добру это!

Рейвенн, словно нарочно, выдержал небольшую паузу, с прищуром глядя на меня с высоты своего гигантского роста.

Я молча смотрела на него, чувствуя, как от напряжённой тишины, повисшей в лавке, у меня начинает дёргаться глаз.

Умеет же нагнать драмы, скотина!

– До этого дня я думал, что хорошо знаю тебя, Милена, – наконец, сказал он, и в его глазах мелькнул опасный огонёк, – но сегодня ты показала мне, что это совсем не так. Признаюсь, не ожидал от тебя подобной прыти. Я-то думал, что моя женушка только и умеет, что тихонько сидеть с вышивкой в углу и едва слышно пищать что-то…

– Бывшая! – громко поправила я его, кое-как справившись с возмущением. Внутри всё клокотало и от обиды на Милену, и от негодования на самовлюблённого герцога, который вообразил себя невесть, кем!

Пищать Милена только может, глядишь ты! А не пойти ли тебе самому в этот угол? Индюк напыщенный!

Орландо на мгновение умолк, видимо, не ожидая, что я подам голос. Я воспользовалась моментом, вклинилась в образовавшуюся паузу, и отчеканила, обведя взглядом всех собравшихся:

– Я бы хотела, чтобы мы все уяснили это себе раз и навсегда. Я – бывшая жена вот этого самого Сиятельства. Я пришла на испытание не как Милена Рейвенн, а как Милена Лави, абсолютно свободная женщина!

Услышав это, Рейвенн на мгновение стал похож на человека, увидевшего привидение – настолько раширились его глаза. а на лице промелькнуло потрясённое выражение. Однако он моментально взял себя в руки, и усмехнулся.

– Будь по-твоему, – вкрадчиво сказал он, и в его голосе пророкотали далёкие раскаты грома, – в любом случае…

Он обвёл взглядом комиссию.

– В любом случае, я считаю, что госпожу Милене Лави, – он явно нарочно произнёс девичью фамилию Милены с таким нажимом, – надо выслушать и отнестись к ней серьёзно! Кто знает, может, она так сильно поверила в себя, что сейчас предложит вам нечто, что перевернёт привычный уклад Гильдии к лучшему?

Ого. Он что же, встал на мою сторону?

Но почему я всё равно интуитивно чую подвох?! Может, потому, что он говорит таким насмешливым тоном, в котором так и сквозит: “Ну-ну, поиграйся во взрослую девочку, всё равно приползёшь обратно ко мне!”

Как же это бесит!

Кажется, Грейхаунд тоже это почуял. Краем глаза я заметила, как напряглись его кулаки, а в глазах загорелся нехороший огонёк.

Члены комиссии зашептались. Казимир кинул на меня взгляд, полный чистой незамутнённой ненависти, а Бирюк с выражением крайнего ужаса таращился на Рейвенна.

– Ну хорошо, – выдавил он, – мы готовы выслушать вас, госпожа Лави. Что у вас за возражение такое?

Ура!

Несмотря ни на что, я почувствовала прилив вдохновения. Выдохнула и громко сказала:

– Как вы уже, наверное, заметили, я принесла на испытание хлеб, который испекла сегодня ночью. Однако прошло уже немало времени после того, как я достала его из печи, поэтому он явно потерял тот непередаваемый вкус и аромат, который бывает только у свежеиспечённого хлеба!

Орландо вздёрнул бровь, а Бирюк дрожащей рукой оттёр пот со лба.

Ему явно хотелось сейчас оказаться подальше отсюда, но отступать было некуда.

Я вооружилась ножом, ловко порезала хлеб и продемонстрировала всем его нежно-лиловую, слегка влажную мякоть – именно такой оттенок и текстуру придал ей свекольный сок.

По лавке разнёсся сладковатый овощной аромат, и от меня не укрылось, как комиссия задёргала носами.

– Я не могу понять, к чему вы клоните, – сглотнув слюну, проскрипел Казимир, – то, что вы показываете, выглядит слишком необычно для хлеба. Я хочу сразу сказать, что отказываюсь засчитывать такое…

– А мне нравится! – встрял Эрнест. Он с любопытством разглядывал нарезанные куски, – Цвет, конечно, необычный для хлеба, но мне кажется, что вкус будет отменным!

– Спасибо за доверие, – улыбнулась я, – однако есть нюанс. Откуда вы знаете, что этот хлеб приготовила именно я?

Повисла тишина.

– Что вы имеете в виду? – недовольно спросил плотный коренастый мужчина с квадратным лицом, заросшим бородой.

– А то, что я могла преспокойно купить этот хлеб где угодно и принести все необходимые расписки, – деловито пояснила я, – это несложно провернуть, было бы желание!