Шрифт:
Похоже, такая схема не приходила до этого в голову никому. Все принялись ошарашенно переглядываться и перешёптываться.
– Это звучит невероятно, но, вынужден признать, такой риск действительно есть, – хмуро буркнул Бирюк, сверля меня неприязненным взглядом, – но я никак не могу понять, чего вы хотите добиться!
Вот он! Момент истины!
– Я хочу, – спокойно и твёрдо заявила я, – чтобы вы прямо сейчас дали мне возможность испечь хлеб прямо на ваших глазах! Я хочу воочию продемонстрировать вам своё искусство и убедить вас в том, что я достойна лицензии, как никто другой!
Повисла тишина, и на этот раз напряжения в ней было столько, что можно было бы смело достать лампочку и положить на стол – уверена, она бы загорелась без всякого электричества!
– Это недопустимо! – вдруг взвился Казимир, – Чтобы какая-то девчонка шла наперекор…
– А я считаю, что Милене надо дать такую возможность, – перебил его звучный голос Орландо, и Грубер испуганно поперхнулся и умолк.
Плохое предчувствие взыграло во мне так сильно, как никогда прежде.
“Вот он, подвох!” – так и завопило оно.
И не обмануло.
Рейвенн окинул меня пылающим взглядом, и я буквально почувствовала этот жар.
– Вы выделите Милене все ингредиенты, которые она попросит, – небрежно велел он комиссии, – а она продемонстрирует нам всем, на что способна, – вкрадчиво сказал он, – но с одним условием.
– С каким? – хрипло спросила я. Сердце колотилось бешено, как набат.
Ответ Рейвенна придавил меня к полу неподъёмным прессом.
– На приготовление хлеба у тебя будет ровно пятнадцать минут! – насмешливо бросил он, и у меня внутри всё оборвалось.
Как это возможно?!
Глава 29
Пятнадцать минут на выпечку хлеба – это просто невероятно, удушающе мало! Да там пятнадцать минут понадобится только на то, чтобы тесто подошло!
Если бы мне дали полчаса, я бы прекрасно успела, но пятнадцать минут?!
Кинула уничтожающий взгляд на Рейвенна. Он стоял с непроницаемым выражением лица, но уголок его рта подрагивал в неприкрыто издевательской усмешке.
Взять бы сейчас что-нибудь и залепить в твою аристократическую рожу!
Ладно. Ладно. Ничего. Есть способы ускорить подъём теста! Я их отлично знаю.
– Вы принимаете это условие, госпожа Лави? – обеспокоенно спросил Леопольд, опасливо поглядывая на Орландо, – Если нет, то я буду вынужден вас дисквалифицировать и аннулировать вашу заявку на лицензию. Мы и так пошли вам на уступки, приняв во внимание авторитет Его Сиятельства.
– Его Сиятельству давно никто не давал в зубы… – тихо, но отчётливо прорычал Эрнест. Его кулаки дрожали от негодования: он явно очень хотел пустить их в дело, но явно с трудом удерживал себя от этого поступка.
Судя по тому, как обеспокоенно он посматривал на меня, он боялся как-то навредить мне.
Заметив это, я нашла в себе силы благодарно кивнуть ему. Вот, что значит настоящий друг!
И решительно повернулась к комиссии.
– Я принимаю условия герцога Рейвенна! – отчеканила я, взглянув прямо в глаза Орландо, – Во всём, что касается хлебопечения, для меня нет ничего невыполнимого. Пятнадцати минут мне вполне хватит, а я продемонстрирую вам своё умение хорошо работать даже в самых тяжёлых обстоятельствах!
Клянусь, я услышала, как зубы Орландо скрипнули. Взглядом, которым он меня наградил, можно было убивать на месте.
Я послала ему самую лучезарную улыбку, на которую только была способна в этот момент.
Хорошо, что юбка на моём платье достигает пола, и под ней не заметно, как дрожат у меня коленки.
“Ну всё, Наталья Павловна!” – строго одёрнула я сама себя, – “Хватит малодушничать. Пора приступать к делу.”
И то правильно. А с пятнадцатью минутами… что-нибудь придумаю.
Леопольд озадаченно кашлянул и неуверенно пробормотал:
– Ну что же… хорошо… мне нравится ваш боевой настрой…
– И мне, – поддакнул Казимир. Он смотрел на меня с нескрываемым злорадством, – я очень хочу посмотреть, как вы будете проходить это испытание! Конечно, на вашем месте с такой плёвой задачей я бы справился и за десять минут, но всегда интересно посмотреть на опыт других!
Позубоскалить решил, значит. Ну ничего, мы сейчас посмотрим, кто кого!
Я демонстративно проигнорировала этот выпад, вышла на середину так, чтобы меня было хорошо видно, и громко обратилась к Леопольду: