Шрифт:
– Время ещё не кончилось! – резко перебил его Эрнест, – Милена справится! Я в неё верю!
Ух, как перекосилось лицо у Рейвенна, стоило оборотню заговорить! Интересно, почему?
Но я не дала себе отвлечься.
Осталось тридцать секунд…
Двадцать пять…
Двадцать…
В горле пересохло от волнения. Неужели это всё? Неужели я вот так вот проиграю, не дойдя до финала буквально пары шагов?!
Пятнадцать…
Ноздри вдруг уловили приятный аромат горячего хлеба, а сердце ёкнуло.
Неужели…
Сквозь стекло заслонки я увидела, что верхнюю поверхность булки прорезали глубокие трещины, абсолютно сухие на вид. Корочка стала приятного золотисто-коричневого цвета, испещрённого тёмными точками семечек.
Десять…
Но нельзя торопиться и открывать духовку раньше срока, ведь хлеб может опасть, а мякиш – остаться непропечённым и влажным!
Пять…
Но и ждать я больше не могу!
– Милена, не бойся, – вдруг долетел до меня смутно знакомый голос. От нервного напряжения я не сразу вспомнила его обладателя. Эрнест!
– Если вдруг что, я тебя просто увезу отсюда, и начнешь новую жизнь подальше от этих балаболов, – как ни в чем не бывало продолжил оборотень, и я только нервно усмехнулась.
Но это, как ни странно, помогло мне собраться и решиться!
И за секунду до финального прыжка стрелки я резко распахнула дверь духовки и выхватила из жара противень с булкой!
В ту же секунду раздался финальный щелчок стрелки.
Успела!
С ликующим вскриком я подняла противень повыше, демонстрируя всем собравшимся испечённый хлеб.
Обвела всех торжествующим взглядом. Сердце взбудораженно колотилось, и я тяжело дышала, словно пробежав пятидесятикилометровый марафон.
Перед глазами проплыло ошарашенное лицо Леопольда, перекошенное от ненависти – Казимира, радостные – Эрнеста, Магнуса и Эльзы. Последняя вообше подпрыгивала на месте и восторженно хлопала в ладоши.
Один только Рейвенн не проявлял особых эмоций. Он оставался на месте, изучающе глядя на меня и задумчиво щурясь. Мне даже показалось, что в его глазах горел какой-то странный тёмный огонь, но я была слишком рада, чтобы придать этому какое-то значение.
– Ну что же, поздравляю, госпожа Лави, – запинаясь, сказал Бирюк, – а теперь отрежьте нам вашего хлеба, чтобы мы могли по достоинству оценить ваше мастерство и принять решение по поводу лиценции!
– И поторопитесь, – прошипел Казимир, – у меня сегодня ещё полно дел, а я по вашей милости вынужден пробовать всякое низкосортное печиво для отребья!
Остальные члены комиссии поддержали его согласными возгласами.
– Конечно! – улыбнулась я им, – сейчас я отрежу вам хлеб…
И тут же осеклась, сражённая внезапной мыслью.
Вся радость немедленно испарилась, уступив место панике.
И как же я могла про такое забыть?! Ведь резать хлеб ни в коем случае нельзя!
Глава 31
Когда я только училась хлебопечению, то сделала одну большую ошибку.
Когда я достала из духовки свой первый хлеб, то радостно подскочила к нему с ножом и тут же отрезала огромный ломоть – настолько мне не терпелось попробовать. И тут же на моих глазах мякиш осел и слипся, а корка – ввалилась вовнутрь.
Да и на вкус хлеб оказался не таким уж восхитительным, как мне тогда представлялось. Он был кисловатым, а запах ударил в ноздри резкой влажностью и кислостью!
А тут мне надо действовать очень быстро и угостить хлебом комиссию, некоторые члены которой явно не собираются долго ждать!
Что делать?!
Не убирая с лица торжествующей улыбки, хотя внутри всё вопило от волнения, я не спеша понесла хлеб на стол. В голове бешеным темпом неслись варианты того, как я могу поскорее его остудить!
Можно быстро соорудить из подручных средств импровизированную решетку. Я быстро стрельнула глазами по помещению. Что у меня тут есть-то… кухонная утварь, если только. Набросать на стол ложек–вилок и положить на них хлеб! Ведь главное – создать зазор между нижней поверхностью булки и столом, и тогда процесс пойдет быстрее…
Да, но это не остудит его за пару минут! Я максимум эти самые пару минут сэкономлю. Еще и некрасивые углубления в низу хлеба могут появиться.
Что делать, что же делать?!