Краем глаза я заметила, как Орландо поднялся со своего места, а Эрнест сделал шаг ко мне, словно желая оградить меня от герцога.

– Вперёд! – громко скомандовала я и вонзила нож в самую середину булки.

Он вошёл легко, и я без особых усилий разрезала булку напополам. Отодвинула половинки друг от друга и только тогда решилась развернуть их срезом вперёд к зрителям… и наконец-то взглянуть на них самой.

Не скрою, в первую секунду меня вновь обуяла паника. Больше всего я боялась увидеть ту самую злополучную картину: осевший и превратившийся в некрасивый ком мякиш.

Я даже зажмурилась на мгновение!

Однако дружный хоровой возглас восторга тут же заставил меня открыть глаза. И, как только я опустила их на хлеб, мне тут же захотелось прыгать от радости и хлопать в ладоши.

С виду мякиш был идеальным. Воздушно-пористым, аппетитного молочно-белого цвета, идеально сочетающегося с коричневой корочкой.

– Потрясающе! – пробасил один из членов комиссии. Он смотрел на хлеб и едва ли не облизывался, – Я весь в нетерпении! Можно ли попробовать?

И первый протянул руку к хлебу.

– Нет! – вдруг взвизгнул Казимир, и я даже удивилась: откуда у него прорезался такой неприятный высокий голос, – Не трогайте его!

Все тут же замерли.

– Почему это? – возмутилась я и вздрогнула: в унисон со мной то же самое вырвалось и у Рейвенна.

Мы с неприязнью взглянули друг на друга, а потом перевели взгляды на Казимира. Тот вздрогнул, со страхом посмотрев на Орландо, но не отступил.

– Потому что вымесить и испечь полноценный хлеб за такой короткий срок невозможно! – выплюнул он, и его лицо едва ли не позеленело от ненависти.

Он повернулся к Леопольду и, ткнув в мою сторону пальцем, громко заявил:

– Я напомню уважаемой комиссии, что правила этого испытания запрещают пользоваться какими-либо видами магии! Здесь же налицо грубая попытка это правило нарушить! Я надеюсь, что всем очевидно следующее: госпожа Лави использовала мощный магический импульс, чтобы в рекордно короткий срок замесить тесто, а потом – остудить хлеб!

И, не дав никому – и мне в том числе – опомниться, он стукнул кулаком по столу, отчего все вздрогнули, и прошипел:

– Я требую снять госпожу Милену Лави с состязания и отобрать у неё это помещение! В назидание подобным мошенникам, так сказать.

От негодования я побледнела и почувствовала, как у меня запылали уши и почему-то кончик носа.

– Позвольте, господин Грубер! – мой голос зазвенел от негодования, – Я протестую! Я не ведьма, я пекарь, посвятивший ремеслу годы жизни. Быстрое поднятие теста — это результат правильного замеса, температуры и времени. А что до остывания хлеба — я просто знаю, как обращаться с продуктом, чтобы он быстрее дошел до нужного состояния. Это не магия, а знание своего дела. Я не использовала никакой магии…

И осеклась. На меня нахлынуло очень неприятное осознание.

А как я докажу, что не пользовалась магией? Налицо все признаки: странное потепление рук, а потом – покалывание в них и явное ощущение высасывания тепла из хлеба!

Вдруг это и впрямь магия, только какая-то неявная? Я слишком мало знаю об этом мире, вдруг тут и такое есть!

Видимо, на лице у меня отразилось сомнение, потому что Казимир расплылся в нехорошей глумливой улыбке и стал похож на ухмыляющегося шакала.

– Очень интересно! – проскрежетал он, – В таком случае, докажите!

На меня словно ушат холодной воды опрокинули. Вот я и попалась. Как мне это ему доказать?

– Я готов поручиться за Милену! – прорычал Эрнест и встал рядом со мной, – Она не использовала никакой магии!

Он обвёл тяжёлым взглядом всех собравшихся. Взгляд будто бы говорил: только попробуйте поспорить!

Все тут же притихли, словно придавленные его авторитетом.

Грейхаунд положил руку мне на плечо, и я замерла. Ощущение его могучего прикосновения было приятным, но как будто бы слишком неожиданным… да, я не знала, как правильно реагировать на него!

– Вы все знаете, кто я такой, – негромко, но жёстко отчеканил он, – знаете, что я прекрасно чую даже малейшие проявления магии. И могу с уверенностью поручиться – Милена ей не пользовалась!

Я с интересом взглянула на него. Выходит, Эрнеста можно считать эдаким термометром по измерению магии? Оч-чень любопытно!

Казимир побагровел.

– Это не доказательство! – взвизгнул он, – Ты явно благоволишь к ней, так что можешь сказать всё, что угодно!

Я вспыхнула. Обида, затопившая меня, росла и крепла с каждой секундой.