Внутри меня мелькали лица…события…обеты…дороги, которыми я прошел.

НЕТ!

Мощный волевой импульс отогнал противные щупальца, которые проникли в мой разум.

НЕТ!

Крик был не ртом, а всей душой. Я один раз потерял часть воспоминаний, но там я ничего не мог сделать, а сейчас я чувствую, что могу. Могу дать отпор. Не силой. Не Ци. Чем-то другим. Душой!

После этих моих слов, мое тело, или вернее проекция души, засветилось.

Да. Я сгусток Воли. Сгусток Души, который подчиняется совершенно другим законам. Я не в Поднебесной. Я вне ее.

Я взглянул на себя — меня окутывал слабый неверный белый свет. Не такой, как у Даосов — золотой, или не ярко-слепящий, как у Святых. Просто обычная Праведная Ци. Но и от нее отпрянули щупальца.

Теперь-то я смог увидеть, что Пустота не так однородна. Вокруг меня она была как рассеянная тьма, а впереди словно поглощала саму себя, и именно там и находились Пустотники. Не один, нет. Я увидел эти небольшие, словно футбольный мяч, черные дыры — по сути бездонные пасти, засасывающие в себя время, Небо и пространство. Паразитов, жрущих Поднебесную.

Я сделал шаг. Стоя на месте Пустотника не победишь.

Ко мне метнулся ближайший Пустотник. Остальные по-прежнему сохраняли неподвижность.

Чем ближе он приближался, тем медленнее двигался, и тем больше я понимал, что с ним что-то не так. Это была бездонная черная дыра, извивающаяся потоками, состоящими словно из живых чернил. Но что-то было не так, чем-то он отличался от других Пустотников.

— Брат… — прозвучал голос в моей голове.

Голос искаженный, хриплый, как из старого патефона, с шипением и помехами, полный бесконечной боли.

Но я его услышал.

Я не сдвинулся с места, а Пустотник кинулся на меня.

Моя рука прикоснулась к этой живой черной дыре.

В голове были слова Бай-Гу.

«Неподвижность, Ван — это не просто отсутствие движения. Это умение быть здесь и сейчас». — Но кроме слов Черепахи, во мне было внутреннее «предощущение» того, что именно так я и должен поступать.

Я закрыл глаза, Пустота накинулась на меня. Она пыталась стирать воспоминания, а одновременно с этим Пустотник вгрызался в мою Ци, и пытался ее сожрать.

Да, — понял я, — Всё-таки «Пустота» и «Пустотники» — это совершенно разные вещи. Странно, что Бай-Гу об этом мне не сказала.

— Что ты делаешь, Ван? — прозвучал очень тихо голос стоящего за моей спиной Даоса, — Пустотник тебя сожрет… А мы надеялись на тебя… Мы не можем тебя спасти, брат…

— Это не Пустотник, — ответил я, — Это наш брат, которому нужно протянуть руку помощи. Разве ты не слышишь, как его душа просит об этом?

В тот же миг Пустотник начал затягивать мою душу в себя, и я позволил ему это сделать. Позволил впустить в себя. Именно это мне и нужно, — понял я в тот же миг.

Как там говорила Бай-Гу? «Дышать с ветром — не просто следовать потоку, а впустить его внутрь и позволить миру пройти сквозь себя».

Возможно, она даже не представляла, для какой ситуации я использую ее слова.

Я оказался внутри Пустотника.

Мне не было больно.

Я чувствовал, что он не может ничем мне навредить. Пустотник не был равен Пустоте. Пустотник лишь игрушка, инструмент в руках Пустоты…

Боль пронзила всю мою душу, она вступила в резонанс сломленной души, заключенной в этом существе. Души, которая еще не до конца пропала, и потому была так близка к пелене, защищающей мир. Он хотел спасения. Вот только не было никого, кто мог бы его спасти. Спасти осколки его души. Взять их с собой и провести за руку.

Я здесь. Я помогу.

Через мгновение я увидел что-то, что хочет меня пожрать — лицо. Лицо, искаженное вечной мукой. Когда-то — человек. Когда-то — Святой. Теперь — Пустотник. Обращенный Пустотой.

— Не сопротивляйся… Ты станешь мной… И усилишь меня… — прозвучал тот же голос, который сказал «брат».

— Ты пал… — сказал я, и мое тело вновь начало светиться белым светом, — ты стал тем, с чем боролся — порождением Пустоты.

— Небо лжет… Все вы лжете… Теперь я знаю правду, я больше не слепец, следующий глупому Дао и воле Неба. Неужели ты не видишь? — голос Пустотника стал неожиданно четким и…ядовитым, — Ты сам невольник Контракта… Я его сожру… Его не останется… Ты станешь мной… Просто не сопротивляйся…

— А я и не сопротивляюсь… — покачал головой я, — Ты просто не можешь мне навредить.

Меня стало еще сильнее тянуть прямо в сущность Пустотника.

— Прими Пустоту. Стань одним из нас. И ты освободишься. Боль, сомнения, страх — всё исчезнет. Ты станешь вечным. Ты будешь тут, вне миров, могущественнее божеств, которые нас боятся.

— Вы — просто орудия Пустоты. — сказал я, и душу наполнила какая-то бесконечная грусть и тоска за этого Святого, а с уголка моего глаза, вернее, образа глаза стекла слеза, сияющая как солнце и разгоняющая черноту Пустоты.