Я стиснул зубы. Разве не то же самое осталось от Старейшин и собратьев моей первой и пока единственной секты? — Пепел. Просто пепел.

— Сейчас я не чувствую ту боль… Но помню, что тогда мне было нестерпимо больно… — продолжал говорить шуйгуй, — А вода… Вода она звала… Обещала забрать боль.

Шуйгуй сгорбился и посмотрел в озеро.

— Смерть не принесла покоя… Я проснулся здесь.

Он взмахнул рукой и я вдруг увидел на дне десятки бледных теней, тянущих руки вверх.

Лисы схватились за мою ногу, сильно кольнув коготками.

Лянг увеличился. На всякий случай. И вокруг его рогов закружились вихри воды.

Странно, что этот десяток бледных теней я не ощутил сразу. Только этого шуйгуя. Может, потому что он был самым сильным?

— Мы шуйгуи. Те, кого вода не отпустила. Мы заперты в месте своей смерти… и единственный путь вырваться — привести другого… Так мы думаем…но это не работает… Каждый раз не работает… Поэтому нас становится только больше…

Лянг заревел:

— Так ты что, и нас сейчас попытаешься утопить? Ван! Он нам угрожает! Может он виноват в гибели этих тысяч карпов! Может он вообще всё выдумал?!

Я покачал головой. Удивительно, но Сердце Чистоты — техника той девушки — работала и на духов. Я четко знал, что дух не солгал ни разу.

— Я никого не тянул вниз. Даже когда рыбаки тонули… даже когда дети падали с лодок. Я… я спасал их. Выталкивал на берег. Многие из нас такое могут…могли… Мы не все одинаковые… Но за такое…мы сами себя наказываем… Без новой жертвы — нет свободы от боли. Только вечная боль.

Значит… — подумал я, — если они топят другого, то это на время приглушает их боль? Так выходит?

И снова правда: этот шуйгуй действительно никого не топил. Он не врал.

Да уж…странное существо.

— А знаешь, как шуйгуи да и другие духи могут переносить боль и не творить зло?

Я покачал головой.

— Карпы. Когда тут были карпы, когда тут текли небольшие речки, втекающие в Желтую Реку, тут пели карпы.

Лянг, который уже хотел что-то сказать, застыл.

— Они пели. Их песни… они заглушали шепоты глубины. Впервые за тысячу лет я почти не чувствовал боли… Речная песнь карпов, которую они пели, когда мчались к водопаду Великой Реки…

Лянг неожиданно прикрыл глаза, будто представляя это. Но следующие слова заставили его дернуться, как от удара плеткой.

— А потом пришли они — люди с «серебряным порошком».

— Серебряным порошком? — переспросил я.

— Яд… Карпы от него задыхались… Не могли дышать. Они не могли всплыть. Они выли от боли и их голоса звучат у меня в голове!

Шуйгуй схватился за свою голову, которая в тот же миг лопнула, как переспелый арбуз. Вот только это была…тина. Весь его облик был озерным дном…водоросли…ил…кости…

— А те, кто выжил — их забрали в сетях…больших…могучих…их песни успокаивали сильнее всего…они гудели так, что река шла волнами!

Лянг тихо и утробно зарычал, словно дикий зверь, мощь которого готова вырваться наружу.

Шуйгуй снова качнулся, и его тело начало расплываться:

— Песнь карпа не только вызывает волны…песнь карпа усмиряет течения…она проникает в духов и заставляет забывать о боли…о воспоминаниях…но теперь…

Дух посмотрел на нас чернющими провалами глаз.

— Теперь я слышу только их последний крик. Как они бились о камни. Как их жабры рвались от яда…как они задыхались…все мы помним это…

Лянг тихо спросил голосом, наполненным бесконечной болью:

— Это они, да? Те люди, которые шли за Золотым Карпом?! Они высыпали серебряный порошок?

Шуйгуй кивнул.

— Ты можешь нас отпустить, Праведник… Тебе никто сопротивляться не будет… Мы этого ждем… Давно…

Я взглянул на уже несколько десятков духов, тянущих руки вверх, словно стремящихся к солнцу.

— Но прежде я попрошу… Попрошу не тебя, Праведник… А тебя, карп…

Лянг аж вздрогнул от неожиданности.

— Спой нам всем…

Лянг замер, его глаза расширились:

— Я… я никогда не пел.

— Ты карп…каждый карп это может…тебе подскажет память… Она — в твоей крови. В костях. В чешуе, которая помнит, как луна отражалась в воде.

Шуйгуй подплыл к Лянгу и протянул руку (или ее форму), к чешуе карпа.

— Я напомню тебе слова…

Шуйгуй наклонился, и его голос разделился на сотню шёпотов — будто пел хор утонувших.

— Это… — вдруг пробормотал Лянг, — Это же…

Лянг попытался повторить за духом и…вдруг от его тихого голоса пошли волны по воде, а само тело карпа словно завибрировало. Удивительным образом я понимал каждое слово.