Бред собачий.

Все их тутошние правила и обычаи — бред и глюки. Как можно здесь жить?

Я скрипнул зубами.

— Хорошо. Я готов принести извинения твоей мамочке.

— Сие невозможно, тренер. Любимый крошка мамулёк остался далеко-далеко. Я кругом сирота.

В этот момент мне захотелось совершить тяжкое преступление. Интересно: если оторвать троглодиту его священный хвост, насколько это потянет? Лет на двести строгого режима?..

А, чёрт с ним. Я готов рискнуть.

— Ты отличный игрок, Тарара, — едва разжимая челюсти, сказал я. — НО если ты меня не простишь — придётся тебя исключить из команды. Конфликт интересов.

Может, и впрямь так поступить, а? Смешной ящероид, грех жаловаться. Но если я начну извиняться перед каждым игроком — на голову сядут и щупальца свесят.

— И кстати… — я обвёл взглядом игроков. — Ко всем относится. Если кому что не нравится — адьос амигас.

— Вижу свет в конце тоннеля, — поспешно заявил троглодит. — Можно покаяться перед хвостом моей дорогой тётушки. Сия благородная особа принимает во мне горячее участие.

Я закатил глаза.

Входит в привычку, нехорошо это. Надо за собой следить.

— Принято. После тренировки сходим к этой твоей тётушке и всё уладим. А сейчас…

Блин, трудно настроиться на нужный лад, когда постоянно сбивают.

— Вы что-то говорили о любви, тренер, — с каменным лицом напомнила Андромеда.

Я чуть не поддался. Но потом тряхнул головой и послал ей обаятельную улыбку.

— Ты права, моя прелесть. О любви… К победе. Так вот: мало любить побеждать. Надо к этому стремиться. Всей душой. Прилагать УСИЛИЯ. Задницу рвать на немецкий крест. И самое главное: никогда, слышите? Никогда не сдаваться!

— А что такое немецкий крест? Вы научите нас рвать задницы правильно, тренер?

— Проехали, Тарара. Это тоже такое выражение, ничего личного.

— Мы готовы, тренер, — сказал Уриэль. — Мы готовы рвать задницы. Научите нас.

И ведь хрен разберёшь под этими его Престолами, издевается он или нет.

— Отлично. Капитаном временно назначается… Гефест. Пойди, забери повязку у Руперта.

Горгонид спал с лица.

— Ох… Может, вы сами, тренер?

— Ёрш твою медь, Гефест, ты в три раза крупнее! Просто пойди и скажи, что ты теперь — капитан.

— Но тренер…

— Капитан должен быть на поле. Пока Руперт сидит на скамейке — он не капитан.

Гигант опустил голову и загребая ногами, пошел к трибунам. Андромеда побежала за ним. Я хотел её остановить, но потом плюнул. Гуртом и батьку бить легче.

И вообще… Поторопился я с Гефестом. Надо было Андромеде повязку отдать.

Но до такого я ещё не докатился, увольте.

Чтобы баба — капитан футбольной команды? Это не в иное измерение надо угодить, а прямиком в ад. По меньшей мере.

— Через три дня игра, — повторил я. — Если мы проиграем — опустимся на самое дно турнирной таблицы. И будем в одном пинке от вылета. В одном!

— У законников отличная команда, тренер.

— Да, Тарара. Я знаю. Ключевое слово здесь «команда», — я немного помолчал. — Пока вы — все вы — не перестанете думать «я», и не начнёте думать «мы» — ничего не выйдет.

— Я уже начал, тренер.

Троглодит пошел лиловыми пятнами — видать, от чрезмерных мысленных усилий.

— Супер. Продолжай в том же духе.

Вернулись горгониды. Андромеда прикрывала чёлкой синяк под глазом, Гефест прятал за спину укус на руке…

Но повязка была у него на предплечье, и я показал ему большой палец.

Твою мать! Здесь этот жест может означать всё, что угодно…

Но кажется, пронесло.

Или моя угроза отчисления из команды возымела таки эффект, и горгонид решил не заострять.

— Тренироваться будем каждую свободную минуту, — заявил я. — Поэтому жить будете на стадионе. Я договорюсь насчёт общежития. Да, Тарара.

— Только после того, как вы поговорите с моей тётушкой, тренер.

— Ещё вопросы есть?

— Я могу попрощаться с семьёй?

— Ты не на войну идёшь, Гефест! Разумеется, все могут предупредить близких.

— А сколько надо будет платить за проживание?

— НИСКОЛЬКО, э… Ахилесс, — ещё один горгонид. Кажется, он без ума от Андромеды. — Это же блин, тренировки! Форма, напитки, энерджайзеры, бутсы — всё за счёт владельца клуба.