И вдруг по телу плавуна прошла страшная судорога, будто из него пытался вырваться на свободу его собственный скелет, — и туша расслабилась, тут же начав разваливаться, как тёплое желе или медуза на солнце. Я увидела, как руки матросов, только что державшие упругое, увёртливое, сильное, провалились в тушу, как в рыхлую массу.

Воняло нестерпимо: дымом, мертвечиной, гниющими водорослями, тухлой рыбой…

Виллемина легко поднялась, оттирая перчаткой сияющее Око. Всё её платье было в чёрно-зелёных отвратительных кляксах.

— Обожглись? — спросил Ольгер сочувственно.

— Начал остывать тотчас же, как государыня приложила Око, — сказал Валор.

— Вёрткий, зараза, — пожаловался матрос с лихими чёрными усами, отряхивая ладони. — И шкура режет, как акулья кожа. Прямо впивалась, да, братцы?

— Да уж, впивалась! — хмыкнул наш знакомый балагур с длинными ресницами. — Я, пока живой был, как не побреюсь — точно такой же вот был шершавый! Как сейчас помню!

Расхохотались все, даже Грейд.

А с пирса на палубу перешли тритон и фарфоровый матрос. Я страшно обрадовалась, что они оба целы, все наши — тоже. Валор тут же спросил:

— Как вы себя чувствуете после воды, мэтр?

— Мокро, мессир, — весело ответил матрос, вызвав у своих товарищей ещё один взрыв хохота. — Да вы ж не беспокойтесь, всё в порядке. Дышать-то нам с вами ни к чему, дружок наш, Безмятежный, помог на берег выбраться, бронза в воде не ржавеет, кости — и тем более, а форменка просохнет.

И хлопнул тритона по спине, а тритон в ответ дружески ляпнул его по плечу перепончатой ладонью.

— Нас как у Весёлого мыса глубинными бомбами закидали — так кораблик течь дал, — сказал усатый матрос. — Чинились, считай, под водой, и внутри кораблика вода. Починились с милостью Божьей, а воду — ничего, откачали.

— И никто, мессиры и леди, не чихнул даже, — вставил балагур.

— Ну что ж, — сказала Виллемина. — Ваше искусство, святой отче, вызывает уважение и восхищение. Демона вы, очевидно, отправили в ад, где ему и место. Но мне представляется, что для боевых условий этот благочестивый метод не годится.

Грейд согласно кивнул, печально помаргивая. Виллемина вернула ему Око:

— Вы настоящий чудотворец, отче.

— Истинно чудо, — кивнул белокурый матрос. — Вот только побыстрее бы…

— И для нас не годится, — чирикнул тритон.

— Тем не менее, — сказала Виллемина, — это был очень полезный опыт. И теперь я понимаю, что делать.

К финалу нашего опыта на пирсе уже собралась изрядная толпа зевак. Добрые горожане восторженно заорали, когда матросы принялись убирать останки в мешок и чистить палубу, а я подумала: неужели вся эта братия так и глазела на экзорцизм? Я не заметила.

Не до того было.

Но беседовать на виду у толпы нам, грязным и страшным, было совершенно неуместно — и мы спустились в кают-компанию. Она нам наконец пригодилась.

По дороге вниз я выпустила Тяпку. Милая моя собака, в ужасе от того, что мы без неё участвовали в таком опасном деле, лизалась, тыкалась и порывалась обниматься. И я её обняла, беднягу: она очень тревожилась за нас.

— Прекраснейший мессир Дильман, — сказала капитану Виллемина, — я вас очень прошу нас простить: мы всё-таки притащили ароматы злобной нечисти внутрь чистого «Миража» — и с этим пока ничего не поделаешь. Быть может, стоит послать человека во Дворец? Мы просто не можем показаться в городе, заляпанные кусками плавуна с головы до ног: мы перепугаем людей. Пусть оттуда пришлют чистое платье — всем участникам битвы?

— Немедленно пошлю, государыня, — прочувствованно сказал капитан. — То, что вы сделали, настоящий подвиг. Вы меня поразили. Боже мой, хрупкая женщина…

— У нас с вами, дорогой капитан, одинаковый бронзовый стержень внутри, — сказала Виллемина, улыбаясь и голосом, и глазами. — Мы сражаемся вместе. Распорядитесь, пожалуйста, и возвращайтесь. Предстоит важный разговор.

В общем, потребовалось минут пять на все эти распоряжения и на то, чтобы мы как-то устроились. Мы с Виллеминой, наставник Грейд, который всё тёр Око, уже не сияющее, но ещё излучающее еле заметное тёплое свечение, Ольгер, Валор, так держащий руки, будто не хотел к чему-то прикоснуться пальцами, и наш друг тритон разместились на стульях. Капитан, штурман Талиш, мэтр Найл и матросы встали в дверном проёме и за стульями. Всё-таки было очень тесно. И воняло тухлой селёдкой.

Но разговаривать можно.

— Я бы хотела, — сказала Виллемина, — всё обобщить и сделать выводы.

— Вы изволили сказать, что представляете наши дальнейшие действия, государыня, — сказал Валор с лёгким поклоном. — Это очень сильно, потому что я, откровенно говоря, слегка растерян.

— Вот как? — удивилась Вильма. — Отчего же? Святой наставник Грейд и мы с вами отлично избавили юдоль от демона, который сидел внутри твари. Это хорошо.

— Да, но… — замялся Валор.

— Да, государыня, — вставил Грейд. — Способ-то впрямь оказался не для войны. Где же удержать такое чудовище на поле боя, столько времени…